Глава 7 Кукуруроризация всей страны

Вызывают меня в партком института. Хотя я и беспартийный, но в идти надо.

- Слушаю и повинуюсь, Валентин! – шутливо представляюсь.

Последние годы мы с Ключниковым много контактировали по проблемам нашей институтской футбольной команды, и обращались друг к другу на «ты», несмотря на то, что в нашем круге принято обращаться по имени и отчеству.

- Тебе поручается очень важное и ответственное дело. Обком партии обратился к нам выделить докладчика по теме «Комплексная механизация возделывания и уборки кукурузы». Мы решили, что ты институт не подведешь, - заключил секретарь парткома.

Стою перед ним и удивленно смотрю ему в глаза. Подобные задания мне обычно дает заведующий кафедрой. Здесь что-то не то…

- Не темни, Валентин. Ты же прекрасно понимаешь, что это тематика кафедры «Эксплуатация МТМ». Причем здесь наша кафедра? Этой темой мы никогда не занимались.

- Не спеши отказываться, – предлагает Валентин, и раскрывает сущность моей командировки. Проблема твоего доклада довольно новая. Хрущев, по возвращению из США, решил повторить опыт, с которым его познакомили в штате Айова. Там кукурузой занято три четверти всех пахотных площадей. Россия что? Хуже Америки? Вот и решил показать им «Кузькину мать»! В качестве подопытного кролика была избрана Украина. Секретарь ЦК компартии Украины Подгорный дал обещание Хрущеву в 1961 году преподнести весомый подарок – миллиард пудов украинского хлеба. При этом главная ставка была сделана на кукурузу. 50 центнеров зерна кукурузы с каждого гектара – такое было взято обязательство.

Помню, как Никита Сергеевич, выступая по телевизору, держал в руках два початка кукурузы и повествовал, что ведь не трудно получить по два вот таких початка на каждом кукурузном стебле – и план по урожаю будет выполнен.

- Послать заведующего кафедрой мы не можем.

- Почему?

- На месяц оторвать от кафедры?

- Как на месяц?

- В Запорожье будет постоянно действующий семинар для звеньевых по выращиванию и уборке кукурузы. Потоками. Вот возьми месячное командировочное удостоверение. Зайди в кассу, и получи командировочные.

Стою перед ним, а в голове прокручиваю, кто бы мог более квалифицированно, чем я, выполнить это поручение? У меня в этом вопросе представление явно туманное. На нашей кафедре действительно я наиболее подходящая кандидатура – недавно с производства, главный инженер совхоза. Остальные – то молодежь, то далекие от производства. На кафедре «Эксплуатация МТП» обстановка не лучшая. Есть одна кандидатура, но он - председатель месткома.

- Пойми меня. Прежде, чем прийти к такому решению, я с заведующими кафедрами советовался. Надо, чтобы имидж института не пострадал, - продолжал убеждать меня секретарь парткома. – Летом ты нас не подвел? И та работа также была не свойственная вашей кафедре.

Действительно, летом возникла проблема – возглавить комиссию по хозяйственным испытаниям самоходных шасси СШ-30 и СШ-30А, и мне пришлось более месяца жить в колхозе, на базе которого и велась эта работа.

- А работу с диссертацией свернуть совсем? – возмущаюсь я.

- И эту проблему обсуждали мы. Выделим персонального лаборанта для окончания самых сложных опытов. В помощь дадим две группы студентов в период прохождения ими производственной практики. Карпуша говорил, что на лето намечен очень большой объем опытов в почвенном канале по исследованию степени перемешивания почвы культиваторной лапой.

Я продолжал молча стоять.

- Ты же понимаешь, почему я взял на себя тоже несвойственную мне работу – вручать тебе командировочное удостоверение. И я не отказался. Так что, прошу, не отказывайся и ты.

В кассе сказали, что деньги будут лишь во второй половине дня – кассир в банке. Посмотрел на часы – до моих занятий менее получаса. Стал обдумывать, о чем же я буду говорить со своими звеньевыми? О чем? На ум ничего подходящего не приходило. Мысленно представил полный зал крестьянских посланников и направленные на меня их взгляды. Я стою на трибуне… Стало не по себе. В таком положении мне еще никогда не приходилось быть.

Пришел на занятия. Перед студентами я всегда был откровенен. Иногда высказывал им свои проблемы по диссертационному исследованию. И на этот раз рассказал им о моем новом задании. Один студент сообщил, что у него есть брошюра под названием «Бригады комплексной механизации выращивания и уборки кукурузы», и предложил тут же сбегать за ней в общежитие. Принес. Провел я свое последнее занятие со студентами перед длительной командировкой, получил в кассе командировочные и пошел домой.

По дороге листаю подаренную студентом брошюру. Временами останавливаюсь, внимательно вчитываясь в отдельные положения. И не успел стать на порог своей квартиры, как в голове моей стало светло-светло. До меня дошло, что задача у меня очень простая. Осознал, что преподаватель кафедры «Эксплуатация МТП» менее подготовлен для чтения такого доклада. На лекции по данной теме студентам там говорят об общих проблемах в технологии выращивания и уборки кукурузы. Передо мной же стояла задача рассказать, прежде всего, как наладить сеялку, культиватор, чтобы не просто выполнить посев или культивацию, а какие ошибки, технологические неполадки могут встретиться в работе моих слушателей – звеньевых. Они-то впервые оказались у руля этой важной кукурузной эпопеи. Новую сеялку, предназначенную для квадратно-гнездового посева кукурузы, пока что единственную в институте, мы со студентами уже изучали. Так что самое сложное и важное, что стояло передо мной, так это раскрыть особенности работы этой сеялки. Для меня это не представляло никакой сложности.

Весь вечер дома просидел за обдумыванием содержания своего доклада. Текстов докладов или выступлений обычно не писал. И на этот раз разработал лишь перечень вопросов, на которые надо будет обратить внимание. Затем эти вопросы стал ранжировать по нескольким группам. В каждой группе пришлось добавить еще и некоторые вопросы в виде подгрупп. Мысленно стал делать доклад. Там, на семинаре, мне будет выделено для доклада 45 минут. Я же, мысленно излагая доклад, только на посев уже израсходовал целый час. Предчувствую, что и в два часа не уложусь. И – успокоился. Брошюру и свои наброски к докладу уложил в командировочный портфель, лег в постель и – провалился…

Снится мне сон, что лечу, даже руками не машу, как это делают птицы. Такие вот сны с моими полетами мне частенько снятся всю мою жизнь. Так вот – лечу. Прямо передо мной всходит красное солнышко. Его лучи, словно стрелы, направлены вниз. Вдруг возникает ощущение, что я дальше лететь уже не в состоянии – не получается. Вроде как бы разучился летать. С небольшой скоростью опускаюсь вниз и вижу там, внизу, старинный замок. Благополучно приземляюсь. Всматриваюсь. Да ведь это не замок, а сказочный дворец. От волнения просыпаюсь… Что бы значил этот сон? Обычно снов я почти никогда не помню, а вот этот сон-полет прокрутил в голове с мельчайшими подробностями. Больше заснуть уже не смог – мешали мысли, которые все еще оставались в полете…

Утром рассказываю свой необычный сон жене. Берет она в руки «Сонник», пролистывает его страницу за страницей, и начинает разгадывать мой сон. Сны под пятницу – обычно вещие. Такие сны надо разложить на отдельные эпизоды. Стала, поглядывая в «Сонник», расшифровывать… В то время я не верил ни в Бога, ни но во что-то другое на свете.

- Сон твой вещий. Поездка будет удачной, вернешься с победой! – заключает жена.

Утром в понедельник жена с сыном проводили меня до автобуса «Мелитополь-Запорожье» и, пожелав счастливого пути, помахали ладошками…

В областном управлении сельского хозяйства, в соответствии с моим командировочным удостоверением, я представился в отдел кадров. Там, оказывается, сформирован специальный штаб по повышению квалификации звеньевых. Записали, что приехал докладчик. Но я почувствовал в их поведении то ли недовольство, то ли разочарование. Видимо, им хотелось, чтобы у меня были погоны в виде определенной ученой степени или научного звания. А я всего лишь инженер-механик.

- Вы тот Бугайченко? – возникает у них вопрос-сомнение.

- Тот-тот, - подтверждаю.

- А мы раньше думали, что вы – футболист.

Признаюсь, что подобные вопросы-сомнения возникали частенько. Мою фамилию местные футбольные фанаты ставили рядом с фамилией известного в то время спортивного комментатора Вадима Синявского. Я – спортивный журналист и пишу, чаще всего, о футболе – самом популярном в то время виде спорта в Мелитополе. Читали мои репортажи в газетах. Иногда слышали и мои репортажи со стадиона о футбольных матчах.

Прерываю возникшую небольшую паузу вопросом:

- Какие у вас сведения относительно долгосрочного прогноза погоды? Какой будет август?

- Никаких. Так далеко наша официальная метеорология не заглядывает.

Узнаю адрес запорожских синоптиков. Встречают благосклонно. Прогноз на неделю? Пожалуйста. С трудом – на месяц. Но на конец лета – увы… И все же свои личные предположения выложили. Да, лето будет очень жарким и сухим. Для более достоверного прогноза порекомендовали обратиться к местному синоптику-самоучке. Знакомлюсь с ним. Услышав мою фамилию, радостно обнимает меня и сразу же – обсуждение проблем футбольных. Затем выдает и прогноз погоды. Меня интересовал прогноз погоды на период: конец июля - начало августа, то есть на период интенсивного налива кукурузного зерна. Пройдут в это время дожди, – будет и урожай.

- Дождей не будет, - уверенно прозвучал ответ.

- Точно?

- Точно! Никаких сомнений. Все лето будет очень жарким. Такое лето с небывалой жарой бывает раз в четверть века.

Поблагодарил своего нового знакомого за полученный долгосрочный прогноз погоды.

Поселили меня в одиночном номере гостиницы. Так что жилищных проблем у меня не было. План на сегодня – отдыхай, набирайся сил. Завтра в десять утра – первый семинар.

Не люблю опаздывать, поэтому утром заблаговременно захожу в зал, где будет проводиться запланированный семинар. Перед моими глазами – одни женские головы. По замыслу Хрущева, звенья должны возглавлять женщины. Сажусь в первом ряду. Жду. Президиум занимает свои места.

Семинар начался выступлением секретаря обкома партии Скрябина о задачах партии и Правительства Украины – догнать американский штат Айова по производству зерна кукурузы. Ему вторит и начальник областного управления сельского хозяйства. Затем предоставляется слово для доклада на тему «Агротехника выращивания и уборки кукурузы» видному ученому, доктору сельскохозяйственных наук, фамилии которого не припомню.

Подходит докладчик к трибуне, надевает очки и, пальцем водя по строчкам текста доклада, чуть ли не по слогам начинает читать заранее подготовленное содержание своего выступления. Вслушиваюсь, но мало что воспринимаю. Шум в зале все нарастал. Призывы из президиума не шуметь эффекта не приносили. Докладчик же добросовестно у микрофона отчитал текст содержания своего доклада и умолк.

- Вопросы к докладчику есть?

В зале – тишина.

- Вопросы к докладчику есть?

Шум в зале постепенно нарастал и превратился в сплошной гул.

У меня возникли вопросы, но задавать их не стал. Не обладая ораторскими данными и, тем более, не отрываясь от заранее заготовленного текста, докладчик выглядел беспомощно. Он снял очки, глазами медленно обвел зал и – сникнул. Плечи опустились… Такое впечатление создалось, что в течение всего доклада у него была лишь одна задача – прочитать без запинки заранее заготовленные странички текста. В зал ни разу не заглянул…

Объявляют тему моего доклада. Ведущий внимательно оглядывает президиум и никак не может сообразить, кто же и есть тот Бугайченко, который должен делать доклад по комплексной механизации выращивания и уборки кукурузы.

- Я здесь! – выкрикиваю из зала.

В президиуме замешательство. Что-то говорят, но слов я не слышу. Наконец выяснили, что пустующий стул в первом ряду президиума был предназначен для меня. Приглашают к микрофону.

Сидя в зале и внимательно стараясь вникнуть в слова предыдущего докладчика, я ясно себе представлял, что, подойдя к микрофону, утихомирить присутствующих в зале будет очень трудно. Поэтому выхожу на центральный проход между креслами зала, пробегаю взглядом по разноцветным платочкам, покрывающим головы звеньевых, вытягиваю обе руки вперед с ладонями, направленными в зал, и громко произношу:

- Бабоньки! У меня к вам лишь один вопрос: сколько же зерен должно быть в каждом гнезде? Так сколько же?

Шум в зале постепенно становился все меньше и меньше. Подхожу к первой попавшейся мне на глаза звеньевой и громко повторяю вопрос. С кресла поднимается довольно тучная пожилая женщина и, как школьница, не выучившая урок, виновато тихим голосом выдавливает из себя:

- Не знаю…

Интересуюсь, откуда она? Все тем же виноватым голосом называет район и хозяйство. Обращаюсь к ней:

- Моя дорогая, запомни, что ответ на этот вопрос – главное в твоей работе. Именно от ответа на этот вопрос зависит судьба урожая, а, значит, и судьба всех вас – звеньевых. Кто мне скажет, сколько намереваетесь высевать зерен в каждое гнездо?

В зале – мертвая тишина. Вижу, как головы звеньевых, сидящих в передних рядах, стали поворачиваться в мою сторону. Из зала выкрик:

- По одному!

- Почему?

- Хлопот меньше. Не придется прорывать рядки.

- Семена вы уже получили?

- Получили.

- Какая всхожесть?

- Не интересовалась.

- А какие фракции?

- Что это такое?

Зал внимательно следил за этой нашей дискуссией. Собственно, я начал свою беседу по очень важному вопросу, ответ на который должен был дать предыдущий докладчик. Об этом он говорил, но очень невнятно и явно недостаточно раскрыл эту важнейшую проблему, с которой каждая звеньевая встретится в поле в первую же минуту посева кукурузы.

- Действительно, туз, как это часто называют высев семян по одному в гнездо, устроил бы, если бы семена имели стопроцентную всхожесть. В нашем институте проверили ряд партий семян на лабораторную всхожесть, и оказалось, что некоторые партии имеют всхожесть не более пятидесяти процентов. Сколько в этом случае вырастет растений на гектаре?

В зале – мертвая тишина.

- Если высадить по тузу, и все зерна взойдут, то получится, округляя, двадцать тысяч растений. Так что туз – не пройдет, так как всхожесть семян не превышает 80 процентов. Но и эта всхожесть семян - лабораторная. В поле взойдет еще меньше. Оказывается, что ставка на туз, - заключаю, - это ставка на то, чтобы завалить доверенное вам дело. Вот так!

Вдруг несколько выкриков:

- А сколько ж надо?

К одной из выкрикнувших подхожу и спрашиваю:

- Вы откуда? Из какого района?

- Больше-Токмацкого.

- Вам повезло. В вашей зоне в этом году кукуруза выйдет неплохой, если высеять примерно три зерна в каждое гнездо, а на полях у самой речки – по четыре.

- Зачем так много?

И посыпались вопросы:

- А в нашем районе сколько?

- А сколько в нашем?

- Давайте решим совместно, - предлагаю. – Но для этого приготовьте выданные вам блокноты и карандаши. Приготовили? Диктую несложную формулу, в которую вошли показатели: всхожесть семян лабораторная и переводной коэффициент по зонам для получения всхожести полевой, засоренность поля. О каждом показателе подробно рассказал, как его определить.

Если вначале не более трети звеньевых стали записывать формулу, то по мере выявления и оценке входящих в нее показателей, за блокнотами и карандашами в свои сумки потянулись и остальные звеньевые.

- Все что я вам сейчас рассказал, - говорю им, - все это – правда. Но в этом году вы ей не верьте…

В зале воцарилась мертвая тишина. Я продолжал:

- Год предполагается засушливым, так что во всех районах области, кроме Больше-Токмацкого, к уборке в каждом гнезде должен вырасти только туз.

Появился шумок. Иногда я позволяю, даже провоцирую возникновение делового шумка. Но сейчас он стал нам мешать. Вновь вытягиваю руки вперед, ладонями к звеньевым. Мгновенно наступает тишина. С облегчением вздохнул, понял, что с залом наладился полный контакт.

Глянул на часы и обомлел – свое время уже просрочил. Смотрю в сторону президиума и вижу: головы с раскрытыми ртами молчаливо смотрят на меня. Решил в этом же духе беседу продолжать.

Возник вопрос, что такое квадраты и как их достичь? Пришлось это показать на их же расположении в креслах. Они сидят квадратным способом тузами, то есть, как и семена на поле. Да и расстояние между ними примерно такое же, как и требуется достичь при посеве. В общих чертах рассказал о том, как получить эти квадраты. Вижу по глазам, что этого они хорошо так и не поняли.

- Не волнуйтесь, бабоньки! – обращаюсь к своим слушателям. – Весной, перед посевной, планируется проведение практического семинара прямо на поле. Там я не только подробно поясню, что такое квадраты и как переносить отпускной кол, но и покажу, как его натягивать, чтобы стрелочка оказалась против риски специального динамометра.

Вновь вытягиваю руки вперед, и в зале наступает тишина. Спрашиваю:

- Удобрением уже запаслись?

Возгласы из зала:

- Да! Да! Нет! А как вносить?

- Удобрения нужны минеральные гранулированные, которые часто называют туками. Они похожи на крупную поваренную соль. Вот только беда в том, что к весне гранулы могут оказаться размером в кулак, а то и крупнее, как и соль в процессе хранения. В таком виде эти удобрения непригодны для внесения в почву одновременно с посевом. Надобно их раздробить подобно тому, как вы поступаете со слежавшейся солью.

- Молотком?

- Да нет! В ступке, как вы просо превращаете в пшено.

Зал зашумел.

- Но и это еще не все. Сами сеялки не приспособлены для внесения туков совместно с посевом. Наш институт разработал специальное приспособление к сеялкам, и чертежи разослал по хозяйствам. Проконтролируйте, чтобы на каждой сеялке было смонтировано такое приспособление.

Зал чуть приутих, но вскоре шум вновь возобновился. Подумалось мне, что возиться с минеральными удобрениями будут не все. Пришлось пояснить:

- Без минеральных удобрений хорошего урожая не получите! Да и измельчать то придется одну малость – около пяти тонн, то есть всего лишь кузов одного ЗИЛа.

- Ого! – возгласы из зала.

- В таком случае я мог бы ответить афоризмом: «Мое дело петушиное – пропеть, а там пусть и не рассветает!». Но так поступить не могу. Сушить удобрения на печке или плите и потолочь их в ступке – абсолютно необходимая работа, без которой вы поставите себя, да и не только себя, в очень неловкое положение, окажитесь неумелками. Кто хочет прослыть неумелкой прошу поднять руки?

Таковых не оказалось.

- А чтобы в этом деле во всех появился интерес, ваше руководство будет проинформировано, как оплатить не только эту подготовку минеральных удобрений к посеву, но и как поощрить самих механизаторов. Без этого – не обойтись!

Эту проблему мы еще продебатировали немного, и всем стало ясно, что есть что? Я был убежден, что всеми звеньевыми эта проблема уяснена основательно.

С такой же детализацией раскрыл все проблемы выращивания и уборки кукурузы. На президиум семинара старался больше не поглядывать. Там, видимо, решили не ограничивать меня во времени и дослушать до конца.

После окончания этой беседы, ведущий семинара обратился к залу:

- У кого к докладчику есть вопросы?

Зал безмолвствовал, но появился шумок, который постепенно стал нарастать. Я поднялся со своего кресла, вытянул руки ладошками вперед. Зал затих. Обратился к слушателям:

- Вопросов не бывает в двух случаях: когда все ясно, или когда не знаешь, какой вопрос задать, чтобы не попасть впросак. Так ясно все?

- Ясно! – послышались возгласы из зала. – Ждем встречи в поле.

- Обязательно в поле встретимся, - пообещал я. – Успехов всем вам!

Вдруг в зале возникли вначале робкие аплодисменты, а, затем, они слились в бурную овацию.

После моего доклада было запланировано выступление пяти звеньевых. Первая, выйдя на трибуну, довольно бойко стала читать заранее заготовленный текст. В зале стал постепенно нарастать шум, и она в смятении заняла свое место в президиуме. Вторая звеньевая подошла к микрофону, глянула в бушующий зал, махнула рукой, и вернулась на свое место.

В президиуме несколько минут совещались. Вдруг занавес закрылся, белый экран опустился, и началась демонстрация киножурнала. Зал постепенно успокоился. Вслед за киножурналом стали демонстрировать мультфильм «Чудесница». Поставлен этот мультфильм превосходно. Видел я его ежедневно в течение месяца, и он мне не надоел, смотрел не просто с удовольствием, но и с наслаждением. Этот мультфильм – о кукурузе, как она шагала на север, завоевывая все новые просторы страны. Особенно тревожно становилось на душе, когда сорняки, в виде бандитиков, стали топтать своими лапищами нежные всходики кукурузы под воровскую песню «Гоп-ца смыком…». В зале появились даже радостные вопли, когда тракторы под звуки «Марша трактористов» стали усмирять зарвавшихся врагов.

Мультфильм закончился, занавес открылся, и из президиума сообщили, что обязательно незадолго до массового посева кукурузы будет проведен практический семинар уже в поле. Затем объявили, что семинар завершил свою работу.

Подошли ко мне представители обкома партии и областного управления сельского хозяйства, извинились за промашку, поблагодарили за полезные советы.

Когда я увлекусь, то теряю чувство времени. При чтении лекций со мной такое бывает частенько, но там звонок напоминает мне о времени. Здесь же я и не заметил, что говорил почти три часа. Претензий насчет перерасхода времени не только не было высказано, но, наоборот, дали добро, чтобы и завтра, да и в дальнейшем докладывал так же, как и сейчас.

Вышел на свежий, пьянящий зимний воздух, и медленно поплелся в сторону гостиницы, до которой, если идти пеши, минут сорок пути. Пока дошел - успокоился окончательно.

Вдруг под ложечкой засосало, и я прямиком направился в ресторан гостиницы пообедать. Затем зашел в номер, прилег на койку, закрыл глаза, и намеревался прикорнуть. Но не тут-то было. Перед глазами – все те же бабоньки. Стал прокручивать в памяти весь мой разговор с ними. Много выявил изъянов и, лежа, многие моменты проговаривал совсем по-другому. Стал заново продумывать ход завтрашнего выступления, акцентируясь на тех моментах, где надо было внести соответствующие коррективы.

Прошло несколько дней. Я уже полностью освоился на своем новом поприще. А вот докладчик по агротехнике выращивания и уборки кукурузы так и не смог вписаться в столь специфичную по составу аудиторию. Читал текст доклада несколько увереннее, чем в первый день, но уж слишком монотонно, и вовсе не поглядывал в зал. Его доклад вызывал у меня сон. Непрекращающийся шумок в зале стал постоянным спутником его выступления. Ко мне докладчик не подходил. Не рискнул и я подойти к нему. Для таких докладов, все же, лучше приглашать преподавателей, для которых не имеет значения, где говорить и что говорить. Это – профессиональная привычка. Собственно говоря, я и лекции читаю, находясь в лекционном зале, а за кафедру захожу лишь в случае, когда требуется что-то написать, или нарисовать на доске.

Однажды подходит ко мне одна из руководства семинаром и интересуется, как я устроился, что делаю, не скучно ли? Предложила пройтись по зимнему Запорожью. Можно зайти и к ней – чайку попить. Мне подумалось, что это – забота обо мне руководства или лично ее. Признали мои профессиональные способности и решили скрасить мне командировочные деньки. Затем она поинтересовалась, как я живу с женой? Часто ли ругаемся? Как я к ней отношусь. Только здесь до меня, непонятливого, дошло, в чем здесь дело…

Женщина она миловидная, симпатичная, но, видимо, подумал я тогда, одинокую и холодную ночную постель решила она подогреть с моей помощью. Поблагодарил ее за заботу обо мне. Рассказал, что мне в гостинице не скучно, так как занимаюсь диссертационными проблемами. И это было истиной правдой. Теория клина… Эта проблема в последнее время постоянно стояла перед моими глазами. Мой руководитель с моими теоретическими разработками не был согласен, и я все настойчивее писал уравнение за уравнением…

По возвращению из Запорожья, где я почти месяц участвовал в подготовке звеньевых к весеннему посеву кукурузы, через пару недель вновь меня вызвали в партком. На этот раз командировка – лишь на три дня. Готовилось расширенное заседание бюро обкома партии, и уже была утверждена моя кандидатура для доклада по комплексной механизации посева, ухода и уборки кукурузы.

- Так что, - сказал Ключников, - дебатов на этот раз не будет, а вызвал тебя для того, чтобы понял всю ответственность этого задания.

Не знал Ключников, что я сам мечтал о подобном случае. Чем больше вникал во все шире развертывающуюся кукурузную эпопею, тем прочнее становилось мое убеждение о неподготовленности Украины к столь масштабному мероприятию. Мало пропашных тракторов, сеялок, культиваторов… Уборка планировалась, практически, лишь ручная. Было небольшое количество кукурузоуборочных комбайнов Херсонского комбайнового завода имени Петровского, да и те – малопроизводительные и несовершенные. Квалифицированные кадры в течение однодневного семинара подготовить невозможно. Да и Украина – не Айова, где годовые осадки переваливают за 1500 миллиметров, а на Украине – менее 400. К тому же, природных зон с оптимальными условиями для выращивания кукурузы на всей территории Украины маловато, а в южной зоне – вообще нет. Но и это еще не все. 1961 год для кукурузы и подсолнечника был исключительно неблагоприятным, так что в такой год начинать проводить столь масштабный эксперимент граничило с предательством.

Побывал на Акимовской опытной станции сельского хозяйства, где велись многолетние опыты по производству кукурузы, и познакомился с их результатами. Мое мнение о несвоевременности столь масштабного эксперимента укрепилось еще больше.

Неоднократно приглашали меня в хозяйства области для проведения соответствующих семинаров со специалистами, звеньевыми и механизаторами. Если в руководстве районных управлений сельского хозяйства продолжалась нагнетаться кукурузная эйфория, то в низах все чаще чувствовалась растерянность. Многие не понимали, почему все лучшие поля приказано засевать кукурузой, а не ячменем и пшеницей, как это было предусмотрено севооборотом? Почему? Встречались и явные противники кукуруроризации, которые высказывали свое несогласие с решением Партии и Правительства открыто. Но были и рьяные поклонники, которых можно разделить на три вида: поклонники по карьеристским соображениям, поклонники убежденные и просто поклонники, которым безразлично было, что делать, так как сами не больно разбирались в тонкостях технологии производства кукурузы.

По природе у меня аналитический склад ума, как сказали бы психологи. Я всегда привлекал к любой рассматриваемой проблеме все факторы, которые могут повлиять на протекание изучаемого процесса или явления, обязательно их ранжировал, выявлял доминантные, одновременно не сбрасывая со счетов и мало весомые. Так поступил и на этот раз. Проще говоря, мысленно укладывал на одну чашу весов все положительное, а на другую – все отрицательное, и выявлял, какая чаша перевесит. Как ни укладывал и перекладывал факторы, влияющие на решение кукурузной проблемы в запланированном в этом году виде, чаша весов с недостатками намертво перевешивала имеющиеся достоинства.

Упрямство молодости (мне не было тогда и сорока лет), бескомпромиссность и принципиальность уже зрелого специалиста искали повод сделать все от меня зависящее, чтобы если и не предотвратить наступающую беду, то хотя бы смягчить ее последствия. Попытка через газеты (я был близко знаком со всеми главными редакторами) предупредить руководство хозяйств о необходимости разумной корректировки намеченного плана кукуруроризации, успеха не имела. Ты (то есть я) – спортивный журналист (так я везде воспринимался), вот и пиши, мол-де, о своем спорте, а в политику – не лезь!

И вот я, наконец, на трибуне с включенными микрофонами. Время для доклада – 30 минут. Свое выступление я заранее разделил на две части и обдумал каждую из них до мелочей. На этот раз спуститься с трибуны в народ не считал не просто невозможным, но и ненужным. Делового разговора все равно не получилось бы. Самый низкий чиновничий ранг сидящих – главные агрономы районных управлений сельского хозяйства. Со многими из них до этого уже приходилось встречаться. В открытую оппозицию никто из них не станет.

Свое выступление начал с сообщения о необходимости срочной проверки семенного материала на всхожесть семян. В каждом хозяйстве требуется провести дополнительную калибровку полученных фракций семян. Хорошенько надо разобраться с подбором высевных дисков в соответствии с полученными семенными фракциями.

Очень подробно рассказал о норме высева семян в одно гнездо, повторив в упрощенном виде сведения об этом, которые подробно приводил звеньевым на областном семинаре. Особенно обратил внимание Больше-Токмацких специалистов на недопустимость занижения нормы высева.

О внесении минеральных удобрений одновременно с посевом семян кукурузы рассказал еще подробнее, чем звеньевым. Особенно выделил проблему дополнительной оплаты труда за предпосевную подготовку туков самими членами звеньев. Предупредил о важности надлежащего хранения минеральных удобрений, подчеркнув их гигроскопичность, которая приведет к слеживаемости гранул при хранении даже в хороших условиях. Поэтому посоветовал все удобрения – и приобретенные ранее и по мере поступления их в хозяйства, сразу же развозить по домам членов звеньев.

Затем выделил, что инженерной службе требуется обеспечить сохранность мерной проволоки, не допустив ее ржавление при хранении на открытом воздухе и без дополнительной смазки.

- Но, пожалуй, - предупредил я слушателей, - самая важная забота – подумать и заблаговременно сообщить о системе оплаты труда всем-всем, кто прямо или косвенно будет связан с кукурузовысевной кампанией. Особенно важно материально заинтересовать механизаторов, непосредственно проводящих сев. Я убежден, что значительная часть их не захочет возиться с туками, и будет не только доказывать, что туковысевающие аппараты не высевают их надлежащим образом, но и содействовать этому. Агрослужба хозяйств эту работу должна начать уже сегодня, и каждодневно держать под контролем.

Признаюсь, даже не предполагал, что так внимательно меня будут слушать.

- У механизаторов совершенно нет опыта, как достичь хороших квадратов, и как получить прямолинейность поперечных рядков, – продолжал я. - Как только немного протряхнет почва и появится возможность выехать в поле, надо провести соответствующие учения. Иначе при культивации посевов в поперечном направлении будет очень много повреждений растений кукурузы, что резко снизит будущий урожай зерна.

Слушатели не спускали с меня глаз. Удивительно заинтересованными были даже слушатели задних рядов, которые, обычно, на многих подобных мероприятиях если даже и не шумели, то совершенно безразлично относились ко всему происходящему в президиуме и у микрофона на трибуне. Подумалось, что здорово партийные органы раскрутили кукурузную эпопею, что простых зевак здесь не оказалось.

Говоря о мерах по подготовке к уходу за посевами, порекомендовал переделать некоторые стрельчатые лапы в окучнички, устанавливающиеся на крайних грядилях каждой культиваторной секции, чтобы обеспечить уничтожение проростков сорняков за счет из присыпания почвой.

Отметил еще ряд неотложных мер по подготовке к кукурузопосевной кампании. На этом я и закончил первую часть своего выступления. Глянул на часы - вложился в запланированное время. Затем, вплотную подойдя к микрофонам, громко произнес:

- А теперь скажу вам о том, чего от меня вы не предполагали услышать. Душа болит! Душа кричит! Сердце вырывается из груди от мысли, что может произойти этой осенью…

Посмотрел в президиум. Настороженные взгляды чиновников очень высокого ранга меня немножко даже смутили. Но это – на мгновение. Вышел я из-за трибуны и заговорил:

- Наши областные синоптики не захотели мне ответить на единственный вопрос, – какова будет погода этим летом? Вынужден был пойти к вашим синоптикам-самоучкам, народным прогнозистам. Я понимаю, что это прогноз неофициальный. И все же рискну познакомить вас с ним. Вторая половина июля и первая половина августа – ни дождинки по всем районам области. Такая летняя засуха бывает один раз в четверть века. (Последнюю фразу повторил еще раз). Задумайтесь, что может произойти с кукурузными посевами при такой изнуряющей жаре?

В зале – тишина. Лишь сверлящие взгляды слушателей высокого ранга пронизывали меня, как говорят, насквозь.

- Позвольте мне сейчас, - продолжал я, - немного пофантазировать, как будет расти кукуруза этим летом. Да и подсолнечник – тоже.

Вначале рассказал, какие запасы влаги должна иметь почва в течение всего периода вегетации, чтобы получить 50 центнеров зерна с каждого гектара. Закономерность потребности посевов кукурузы во влаге растет по гиперболической зависимости. Особенно большая потребность во влаге появляется в конце июля - начале августа, когда происходит интенсивный налив зерна. Не выпади в это время хорошего дождика, – урожая не жди.

Затем детально остановился на прогнозируемых запасах влаги в почве. Весной запасы будут приличные. В ряде районов, включая и Больше-Токмацкий, они окажутся на самом высоком уровне. Назвал по некоторым районам величину запасов влаги в метровом слое почвы в миллиметрах. Эти данные мне любезно представили официальные синоптики. А вот в середине хлебоуборки начнется страшнейшая засуха. К моменту налива зерна в ряде районов области в почве останутся лишь так называемые мертвые запасы влаги. И так будет продолжаться до начала сентября.

- Вы – опытные специалисты, - обращаюсь к присутствующим. – Скажите, откуда в таких условиях сформируется урожай в 50 центнеров с гектара? Откуда?

Или я что-то заранее не смог предвидеть, но такого гробового молчания не ожидал. Мне думалось, что начнутся шумные дебаты, из президиума последует окрик, а то и лишат меня слова. Ведь содержание моего выступления шло вразрез с только что передо мной выступавшими с лозунгом: «Дадим Родине 50 центнеров чудесницы с гектара!». Смотрю в глаза секретарю обкома партии Скрябина и читаю в них: «Я все это понимаю не хуже тебя! Но меня же жмет Подгорный, а Подгорного – Хрущев. Куда мне деваться?».

В этот момент накатился на меня откровенный страх. Что же я делаю? Что же я говорю? Это же – агитация против «линии Партии и Правительства!». «Не поздоровится тебе, Бугайченко, после такого выступления, - мелькнуло в моей голове». Голос немного задрожал.

Повторив еще раз вопрос «Откуда?», я сделал небольшую паузу и обвел взглядом зал. На подобных форумах, но чуть ниже рангом, я бывал не однажды. С трибуны и тогда задавали неожиданные вопросы, но чтобы вместо положенного делового шумка вот такое молчание… Неожиданность? А, может быть - удивление? Думается, что у некоторых возникло ко мне соболезнование, предвидя заранее, чем это для меня обернется? А, возможно, я озвучил их затаенные мысли-страхи?

Напомнил слушателям, как подсчитать величину планируемого урожая в зависимости от запасов влаги в почве и транспирационного коэффициента для кукурузы, и предложил в уме быстренько подсчитать, какой может оказаться урожай зерна в их районах. Не заметил я даже после этого каких-то изменений в поведении зала. Какое-то оцепенение… Появилось предчувствие, что содержание моего дальнейшего выступления будет отскакивать от ума слушателей, как горох при ударе об стенку. Залу нужна встряска…

- Так что же будем делать, начальнички? – иронически спрашиваю, сделав логическое ударение на последнем слове. – Извините за столь фамильярное обращение к вам.

Слушатели стали ерзать на своих креслах, как будто что-то стало мешать им удобно сидеть. Видимо, мое слово начальнички, в определенной мере граничащее с оскорблением, заставило, в знак протеста, вырваться из забытья…

- Я мог бы поступить по пословице: «Мое дело петушиное – пропеть, а там пусть и не рассветает». Но – не могу. На войне все мы были бескомпромиссными, потому-то и дошли до Берлина. Видимо, и сейчас каждому из нас надо быть бескомпромиссным, и найти ту дорожку, которая принесет нашей Родине победу в битве за зажиточную жизнь нашего народа.

Затем, сделав небольшую паузу, продолжил:

- Весенняя погода благоприятствует выращиванию яровой пшеницы и, особенно, ячменя. Я сейчас не имею права ратовать за сокращение посевов кукурузы, однако, на месте председателя колхоза над этим призадумался бы. А, может быть, поискал бы резервы для увеличения площадей посевов ячменя.

Впервые за все время моего выступления в зале появился шум. Этот шум даже обрадовал меня. Значит, – дошло, сделал то, что заранее запланировал, и - был удовлетворен выполненным долгом. Знаете, даже в этот момент не почувствовал ни малейшего волнения за свое недалекое будущее…

С прежней энергией продолжил:

- Обком партии и облисполком сделали все от них зависящее, чтобы сплотить сельских тружеников вокруг решений Партии и Правительства по удовлетворению нужд народа в продовольствии, и созданию всех условий для зажиточной жизни всех нас, и сельчан, и горожан.

После этих слов я почувствовал, что мои слушатели, наконец-то, стали сами собой. В заключение своего выступления сказал:

- Извините за столь необычное и откровенное изложение своего видения обсуждаемой проблемы. Благодарю за внимание!

Не успел я отойти от микрофона, как уже следующий оратор подошел к трибуне. Я же направился к своему месту в президиуме, но вдруг охватил меня какой-то страх… Никакого предчувствия относительно наказания за содеянное у меня не было, но что-то стало екать в груди. И я резко повернул к выходу…

Командировочное удостоверение у меня было уже оформлено и, заехав в гостиницу лишь для того, чтобы забрать свой командировочный портфель, ближайшим автобусным рейсом уехал в Мелитополь.

Несколько дней спустя меня вновь вызывают в партком. В душе – похолодело. Ну, думаю, доигрался…

- Завтра приезжает бригада республиканского радио для оперативного освещения хода подготовки к кукурузопосевной кампании. В ее состав включен и ты, - сообщает Ключников.

В моих глазах – мурашки, в мгновение превратившиеся в сплошную темень. Я покачнулся, теряя равновесие. Ноги сами подкосились, и я плюхнулся на стул. Лицо прибрело восковый цвет. Меня парализовало. Валентин подбежал ко мне со стаканом воды. Но раскрыть рот, даже с его помощью, я не мог. Тогда он хлестнул водой по моему лицу. Показалось, что мое лицо обдали кипятком и, как от невыносимой боли, я вскрикнул… И – пришел в себя.

- Что с тобой?

- Наверное, – устал. В последнее время уж больно напряженные были у меня заботы. Кукуруза. Диссертация. Занятия…

- Может вызвать врача?

- Не шути, - совсем придя уже в себя, возразил я. – Готов, как пионер, выполнить любое поручение партии. Хоть я и беспартийный.

- Еще раз обращаюсь к тебе с призывом вступить в партию. Сам дам тебе рекомендацию.

- Подумаю, - неуверенно ответил, зная, что вряд ли решусь на этот шаг.

Мне думается, что и в обкоме партии и облисполкоме вряд ли предполагали, что я – беспартийный. Когда работал главным инженером совхоза, я сам стремился в партию, чувствовал такую необходимость. Однако, требовалось проработать на одном месте не менее года. Такого стажа у меня не оказалось. А здесь, в институте, необходимости быть партийным у меня не было. Более того, это стало бы для меня обузой, так как связывало бы мои действия партийными канонами. А я, при моем неуемном и непослушном характере, хотел быть независимым, и свое мнение никуда не прятать. Я никогда не поступал, как в том анекдоте: «Обменялись мнениями: зашел со своим мнением, а вышел с мнением начальника».

В составе республиканского радио два киевских журналиста, главный инженер областного управления сельского хозяйства и я.

- Рискованно ты выступил на бюро обкома, - журит меня главный инженер. – Благодари Скрябина, что не стал делать оргвыводов. А такие предложения относительно тебя предлагались.

Вчетвером мы объехали ряд хозяйств области, познакомились с состоянием дел. Затем обсудили проблемы, которые надо было осветить в передаче по республиканскому радио. Но совместно отработать текст не удавалось. Тогда руководитель группы решил уединиться и написать его самостоятельно. Читать его предложили мне. Собственно, под меня и написан был этот текст, что для меня было сюрпризом.

Сел перед микрофоном. Несколько раз текст начитал, но запись не удовлетворила ни журналистов, ни меня. Порекомендовали: «Расслабься, ты же не на трибуне. Говори без пафоса». Вновь записали начитанный мной текст. Получилось, в чем я убедился, слушая на следующее утро передачу по радио из Киева.

Вот эта кукуруроризация никак не покидала моих мыслей. Почему Скрябин меня простил? Многие на его месте поступили бы по законам того времени – отправили бы в Магадан или в психушку. А Скрябин не сообщил даже в институт. Как и чем это объяснить?

Закрыв глаза, я вновь и вновь стал мысленно прокручивать конец своего выступления на бюро обкома, и старался увидеть вновь взгляд Скрябина в конце моего выступления. На его лице – никаких эмоций, а вот взгляд… В нем не было осуждения. Более того, глаза как бы говорили: «Не робей! Все будет хорошо!». И чем больше вдумывался, тем яснее стал осознавать, что он не хуже меня все понимает, наверняка даже лучше меня знал всю обстановку вокруг кукуруризации Украины, и, внутренне, в душе отвергал линию на вмешательство политики в экономику. Подумалось, что он уже просчитал, чем закончится в этом году кукурузная эпопея. Всплыло невольное убеждение, что о неблагоприятном прогнозе погоды он тоже знал. Вот только открыто выступить не мог. Сказать об этом в самых высоких кругах? Ничего это не изменило бы, а сам лишился бы возможности хоть в какой-то мере сгладить негативные последствия. Даже причудилось мне, что своим взглядом он благодарил меня, подбадривая: «В обиду не дам».

Раз за разом мысленно прокручивая свое выступление, прихожу к твердому убеждению, что и мое выступление по республиканскому радио санкционировано именно Скрябиным в знак своей солидарности со мной, и в качестве подарка моей судьбе.

Дни текли за днями, а о моем выступлении на бюро обкома партии никто в институте мне не напоминал…

Практический семинар по посеву кукурузы квадратно-гнездовым способом проводили мы 12 апреля 1961 года. Возле меня скопилось человек тридцать знакомых мне бабонек-звеньевых и их механизаторы, а также по два представителя от каждого района, в основном - преподаватели СТПУ. Последние должны будут проводить такие же семинары в своих районах.

Предложили мне мегафон. Отказался – он будет мне только мешать. Своим голосом я могу перекричать любой шум. По ранжиру в четыре ряда построил своих слушателей-стажеров за пределами поля, прямо на дороге. Весеннее утро было тихим и ясным. Взошедшее солнышко отсвечивалось росинками на комочках почвы.

Тракторист и два заранее подготовленные механизатора по моему сигналу на поле сделали четыре прохода сеялочным агрегатом, и остановились. Слушателей я предупредил, чтобы они молча, но внимательно всматривались, запоминали действия механизаторов и хорошо представили себе весь процесс сева квадратно-гнездовым способом с одновременным внесением в рядки туков.

Первый этап семинара – проверка правильности регулировки сошников сеялки. Распределил своих семинаристов на группки по шесть человек, и предложил каждой из них самостоятельно провести проверку глубины заделки семян.

Оказалось, что эту операцию они могут делать и хорошо, и быстро. Для облегчения этой процедуры мы специально наладили сеялку для заделки семян на небольшую глубину. Так легче найти в почве семена и, главное – самим семинаристам придется сеялку подрегулировать.

Второй этап – выявление качества полученных квадратов. В этом практически все растерялись, не знали, как проверить. Пришлось пояснить, что получить квадраты – это значит, что все гнезда семян должны лежать на одной поперечной линии. Попросил раскрыть гнезда поперек прохода посевного агрегата на протяжении всех четырех проходов. Оказалось, что некоторые гнезда расположены почти прямолинейно, а некоторые – с очень большим сдвигом. Только начали решать эту проблему, как услышали выкрики:

- Человек в космосе! Наш Юрий Гагарин в космосе! – с таким сообщением прибежали к нам шофера стоявших недалеко от нас легковушек, на которых приехало областное руководство.

Мы уже свыклись с сообщениями о наших победах в космосе. И на этот раз очередная победа показалась нам само собой разумеющейся, и, как бы это ни прозвучало парадоксально, даже - обыденной. Потом, со временем, стало осознаваться, что это – новый прорыв в космической эпопее. Немножко обсудив это сообщение, сами звеньевые предложили продолжить семинар.

- С чего начнем устранять возникшую непрямолинейность? – обращаюсь к своим слушателям.

- ???

Для всех дело то оказалось совершенно новым. Предложил вначале наладить саму сеялку. Это она виновата в том, что появилась не прямолинейность по ширине ее захвата.

- Давайте подумаем, почему появилась вот эта непрямолинейность? – предлагаю.

- Клапаны сошников не одновременно открываются, - выдает нам ответ один из механизаторов. – С этим дома мы уже разбирались и научились регулировать.

Подрегулировали. Потом – разрегулировали. Вновь отрегулировали. И так до тех пор, пока все освоили эту операцию.

- Помните, на зимнем семинаре я говорил об отпускном коле? – спрашиваю. – Сейчас давайте научимся его устанавливать.

Разобрались, поочередно устанавливая отпускной кол в почву с одновременным перемещением и натягиванием мерной проволоки.

Очень подробно потренировались и по выполнению других работ наладки сеялки

Я был приятно удивлен активностью бабонек. Солнышко уже давно перевалило за полдень, а они все еще не отходят от сеялки. Наконец разобрались со всеми вопросами, разрешили все сеялочные проблемные ситуации. На этом работу семинара мы и завершили.

Так уж повелось, что в поездках по области высокопоставленные чиновники приглашали меня в качестве консультанта. Их интересовало качество ухода за посевами кукурузы. В каждой поездке появлялось для меня что то новое в обстановке вокруг кукурузы. Да и не только кукурузы.

К началу уборки уже и официальные синоптики выдали прогноз, что вскоре начнется очень сухая и жаркая погода. Так что если и вспоминали о моем выступлении на бюро обкома, но лишь с уважением ко мне.

В одной из поездок дотошный чиновник уличил председателя одного из колхозов в подлоге. У него на трех полях вместо кукурузы растет ячмень. Состояние ячменя было превосходное. Чиновник отругал председателя за неисполнение лишь слегка. Такое неисполнение обнаруживалось частенько…

Проезжая по полям, нельзя было не радоваться состоянию ячменных массивов. Весенняя влага напоила ячменный колос сполна. Суховей пришелся лишь на конец налива яровой пшеницы, которая тоже выглядела не плохо. Но все же ячмень был куда лучше.

По возвращении с ряда подобных поездок я все чаще стал анализировать поведение руководителей ряда хозяйств. Был доволен, что на полях ряда хозяйств ячмень встречается чаще, чем кудесница-кукуруза. Был рад тому, что в этом неисполнении есть и моя капля. Нет-нет! Полностью на свой счет это я записать не могу. Многие председатели колхозов и самостоятельно пошли бы в самоволку. А то, что меня Скрябин не оборвал во время доклада, было для них сигналом к действию.

Посевы кукурузы во время уборки хлебов выглядели пока что удовлетворительно. На многих полях – ни соринки, особенно тех, которые прилегали к основным автомобильным трассам, по которым мимоходом проезжали высокопоставленные чиновники. В глубинке встречались поля, глядя на которые возникал вопрос: что здесь было посеяно – кукуруза или сорняки?

В Больше-Токмацком районе увидели мы кукурузу необыкновенную. Такой в жизни я еще не видел. Кукурузное поле примыкало к речке Большой Токмак. Вид поля совсем необычный – растения ранжировались в такой зависимости: чем дальше от речки, тем кукуруза была выше, достигая в верхней части поля четырехметровой высоты. Стебли неописуемой толщины, и на каждом из них до пяти початков такого размера, что и в руках одному не удержать. Залюбовались мы таким вот зрелищем. Задумался: если бы верхом на лошади кто-нибудь оказался на этом поле, – видна ли была бы голова? Пожалуй, – нет. Что за райское поле? Оказывается, рядом скотоводческая ферма, и навоз бульдозером сволакивают на это поле так, что чем ближе к ферме, – тем навоза больше. Потому то и кукуруза у самой фермы оказалась такой невиданной высоты. Подумалось, что этой кукурузе не страшна засуха, – есть что кушать и есть что пить.

Чувствовалось по всему, особенно по поведению высокопоставленных чиновников, - надвигается беда. Меня все чаще стали приглашать вот на такие ревизионные поездки, особенно после того, как я одному председателю колхоза высказал свою точку зрения, что на его месте я вот этот ячмень уложил бы в силосную яму, хорошенько утрамбовал, закрыл небольшим слоем соломы, а сверху – полуметровым слоем земли.

Вначале я удивлялся, что когда давал такой совет, – чиновник поворачивался к нам спиной, делая вид, будто этот разговор его вообще не касается. О такой технологии использования ячменя я мельком слышал от побывавших за рубежом специалистов. Впоследствии и у нас эту технологию стали внедрять под названием монокорм.

Еще с юношеских лет стал за собой замечать способность интуитивного предчувствия, какого-то чутья, как в некоторых случаях надо поступать. В том, что хорошего урожая кукурузы в этом году не будет, я не только предчувствовал, но и был в этом абсолютно уверен. Но вот зачем прятать почти созревший ячмень в силосную яму – объяснить бы не смог. Но вот мое чутье говорило, как бы я поступил в таких условиях. И – все. А вот рядом стоявший с безразличным видом относительно нашего разговора чиновник, видимо, или что-то знал, чего не знал я, или тоже чувствовал, но человеку его ранга говорить подобное было небезопасно. Наверное, по этой причине чуть ли не ежедневно я вот так мотался по хозяйствам то одного, то другого района области. При этом поездки, по внешнему виду, были ознакомительного характера, с очень кратковременной остановкой лишь на ячменных полях. За день объезжали четыре-пять, а то и больше хозяйств.

Сейчас я могу с уверенностью утверждать, что в этих поездках был нужен я именно для того, чтобы посоветовать спрятать ячмень в силосные ямы. Более того, думается, это вновь не обошлось без участия самого Скрябина.

Началась массовая уборка хлебов, и обо мне совсем позабыли. У меня же наступила самая горячая пора – прием экзаменов и эксперименты в почвенном канале. В течение всего семестра опыты в почвенном канале мог проводить лишь ночью, после занятий, а сейчас – хоть круглые сутки.

В начале августа мне стало плохо, и в прединсультном состоянии увезли меня в больницу. Видимо, столь напряженный ритм жизни не прошел для меня бесследно. Мне думалось тогда, что я совсем не болен, и во время опытов потерял сознание случайно. Да и приземлился то довольно удачно. Посудите сами. Стоял я у почвенного канала, по которому туда-сюда постоянно пробегала тележка с тензометрическим оборудованием для замера сопротивления перемещения культиваторной лапы или косого клина в почве. Вдруг левая нога моя подкосилась, и я упал в сторону от почвенного канала. А если бы подкосилась нога правая? Даже сейчас без содрогания не могу об этом вспоминать, так как именно в этот момент приближалась ко мне тележка. Попади под ее колеса, передвигающиеся по настоящим рельсам…

Здесь, уже в больнице, узнал, что в связи с наступающей засухой урожай кукурузы будет намного ниже запланированного. Поэтому все посевы кукурузы, предназначенные для заготовки силоса, были переведены в разряд зерновых, и оставлены для созревания. Вначале я даже не поверил в такое решение. Но рядом со мной лежал работник нашего райкома партии, и эти сведения подтвердил. Была создана соответствующая комиссия, которая и провела ревизию состояния кукурузных полей на зерно и силос, спрогнозировала возможный валовой сбор зерна, включая и зерновые колосовые. В результате проведенной работы был сделан вывод, что для выполнения принятых обязательств придется вывезти на элеватор все-все зерно, и не только фуражное, но и семенное. Собственно, как заявил мой сосед по больничной палате, районный партийный деятель, придется веником подметать все закрома.

Лежу на больничной койке и анализирую возникшую обстановку. Теперь мне стало совершенно ясно, зачем я был нужен высокопоставленным чиновникам. Ячмень в силосных ямах – единственный корм, который окажется в непосредственном распоряжении самих хозяйств. Но это ведь – лишь капля в море, как говорят. Чем кормить скот? На чем вырастить украинское сало?

Пришел в больницу проведать меня и секретарь парткома Ключников. Сказал, что несколько дней назад до него дошли слухи о моем выступлении на расширенном бюро обкома партии. Удивился я, что прошло столько времени, а в институт донесли лишь сейчас. Тепло стало на душе от мысли, что и это – дело рук того же Скрябина, установившего негласное табу на информацию о моем выступлении.

Рассказал Ключникову довольно подробно обо всем, что и как происходило на том бюро. Он заметил:

- Я знал, что ты – упрямый хохол, и, как сам говаривал, ослу по упрямству можешь дать фору, но такого от тебя – не ожидал. Не боялся за последствия?

- Так выступил, наверное, потому, что некогда было подумать, чем все может для меня закончиться, - отшутился я.

Рассказал Ключников о состоявшемся бюро обкома партии, на котором обсуждались кукурузные проблемы в связи с обязательствами дать миллиард пудов украинского хлеба. Перспективы – не радужные. В облисполкоме приняли решение о массовой отправке скота и свиней для забоя на мясокомбинаты.

Осенью народ ликовал оттого, что в магазинах от мяса полки ломились. В больницах кормили прекрасно. Мясные блюда обязательно были на завтрак и обед. Зачастую – и на ужин.

В больнице посетили меня и представители моего студенческого научного отряда. Действительно, выделили мне две студенческие группы третьего курса. Участие студентов в проведении научных исследований в институте посчитали важной работой и приравняли к производственной практике.

На время моей болезни руководство проводимыми исследованиями легло на плечи моего лаборанта Николая Падалко. Ему я всегда доверял во всем, что касалось моих научных разработок. Для меня был он сыном, а я для него – чуть ли не родным отцом. Своего отца у него не было. Погиб в Отечественную Войну. Со свекром, в семье которого он жил, у него как-то нормальные взаимоотношения не сложились. Повлияло на это, видимо, и то, что он - грамотный, начитанный, сообразительный, заочно учился в нашем институте. Это был не просто прекрасный помощник в моей научной работе, но и - кладезь идей. С ним мы вместе обсуждали все тонкости проводимых исследований, обработки полученных экспериментальных данных и их анализа. Да и все тензометрическое оборудование мы с ним монтировали тоже совместно.

Пришел проведать меня и Падалко с двумя студентами. Познакомил с результатами последней серии экспериментов. Посмотрел я на вычерченные графики и – не поверил полученной закономерности. Мои экспериментаторы стали утверждать, что опыты выполнены точно в соответствии с разработанной методикой. Попросил опыты повторить.

Несколькими днями позже мои ученые вновь посещают меня. Приносят новые опытные данные, которые оказались такими же, как и предыдущие. Задумались – в чем дело? Пообещал, что сбегу с больницы, и вместе подумаем, почему полученные закономерности отличаются от закономерностей теоретических. Неужели моя теория неверна? В душе даже похолодело от такого предположения.

Следующим утром жена приносит мне в больницу гражданскую одежду, и я направился в институт. Повторили предыдущую серию опытов. Результаты – прежние. Анализ осциллограммы показал, что седьмой датчик, который в процессе исследований обязательно должен был быть разгруженным, оказался нагруженным. Так как эту настройку я всегда делал сам, то студенты об этом и не знали. В результате этого незнания, культиваторная лапа оказалась в подрессоренном состоянии. Именно это и стало причиной появления данных, противоречащих теории. Как только седьмой датчик разгрузили, – результаты подтвердили разработанную мной теорию.

Сравнили новые данные с опытами предыдущими, и стали гадать, что вот так могло отразиться на полученных результатах? О существовании колебаний знали мы все еще со школьной скамьи, и понятие резонанса для нас было понятным. Да и в совхозе «Троицкий», о чем я рассказывал раньше, за счет изменения частоты собственных колебаний фундамента под дизельэлектростанцией, удалось разрешить проблему освещения совхоза. Вот так неожиданно были открыты автоколебания культиваторной лапы, которые резко уменьшали ее сопротивление в почве.

Наступила осень. Кукурузу убрали. Все закрома – очистили и подмели - все наличное зерно вывезли на элеваторы. Подгорный доложил Хрущеву: «Есть миллиард украинского хлеба!».

Украинским крестьянам эта победа не казалась уж столь сладкой, как правящей верхушке республики. На них навалилось множество новых проблем, в том числе, – чем кормить скот, свиней, птицу? Зерна – нет. Силоса – нет. Там, где раньше хранились корма, сейчас лишь ветер гуляет…

Если в магазинах цены на мясо оставались неизменными и полностью исчезли очереди за ним, то на рынке мясо стало быстро и резко дешеветь. Дошло даже до того, что не распроданное за день мясо так и оставалось ничейным – к концу дня можно было его безбоязненно забирать себе.

Серьезно в эту проблему я не вникал. Рыночные заботы не входили в мою обязанность. Приготовление пищи лежало на плечах жены. Главная моя забота – решение диссертационных проблем. Все же среди преподавателей и студентов тема о хлебе насущном становилась приоритетной, так как за хлебом в магазинах очередь становилась все длинней и длинней. Зачастую и жена моя с ночи ходила занимать очередь в магазин за хлебом.

Зимой стали появляться очереди и за мясом. Вследствие засухи урожай картофеля был мизерным. Зимой стояли очереди на рынке за мерзлым картофелем. Цены на все продовольственные товары росли с неимоверной быстротой. В магазинах цены оставались неизменными, но очереди за ними были, как говорят, километровые.

Такая обстановка со снабжением населения всеми продовольственными товарами продолжалась. Украина превратилась в самую голодающую республику Союза.

Передо мной стояла главная забота – поскорее завершить исследования. В мае 1964 года успешно защитил диссертацию. Однако с защиты возвратился с подкошенным здоровьем. Решение медиков – срочная перемена места жительства. Как это ни покажется странным, но главной причиной этого стала прекраснейшая мелитопольская питьевая вода. Диагноз: анацидный гастрит, что, в переводе на обыденный язык, означало – нулевая кислотность желудочного сока.

Куда ехать? Были предложения со Львова и Каменец-Подольска. Однако я принял предложение Ставрополя.

Осенью 1964 года приехал в Ставрополь на переговоры, взяв командировку в Ростов, на завод «Красный Аксай», с которым я неоднократно контактировал в процессе проведения своих исследований. От Ростова же до Ставрополя, как говорят, рукой подать. В Ставропольском сельхозинституте договорились, что к началу второго семестра, по конкурсу, я начну работать на кафедре «Сельскохозяйственные машины».

После успешных переговоров в институте прошелся по магазинам. Возле института, на углу улицы Пушкина и проспекта Мира, рядышком были расположены два магазина. Один из них был продовольственным. Захожу в него, маргарина – навалом, очереди – никакой. Глазам своим не верю. В Мелитополе маргарин был в продаже один день в месяц. В одни руки давали по полкило. Не всегда удавалось купить, простояв за ним в очереди даже целый день

Подхожу к прилавку и интересуюсь, сколько можно маргарина купить? Продавщица смотрит на меня удивленными глазами, и, кажется, даже не понимает моего вопроса. Повторяю вопрос еще раз. Ответ: «Сколько нужно, столько и покупайте». От такого ответа я даже растерялся. Бегу в рядом расположенный хозяйственный магазин, и покупаю там трехлитровый алюминиевый баллон. В то время алюминиевая посуда стояла буквально копейки. Загрузила продавщица маргарином весь баллон.

С неописуемой радостью встретили меня дома, завидев у меня в руках полный баллон маргарина. Сразу же – за стол. Намазывали маргарин на хлеб, будто настоящее сливочное масло, и приговаривали: «Какой ароматный! Какой вкусный!»

Украине после кукурузной эпопеи пришлось возрождаться долго-долго…