Глава 17 Ставропольский государственный аграрный университет

По переезду в Ставрополь я стал знакомиться с новым местом моей работы.

Ставропольский государственный сельскохозяйственный институт расположен в здании бывшей дореволюционной Духовной семинарии. Основан он в качестве вуза 1 октября 1930 года.

Главный корпус института представлял собой капитальное каменное 4-х этажное здание. Когда-то главный вход в корпус был со стороны ул. Мира. Впоследствии его открыли со стороны непроезжего Зоотехнического переулка.

Территория института располагалась между улицами Мира и Ленина, пересекающими город в направлении восток-запад, переулка Зоотехнического и улицы Пушкина, проходящими в направлении север-юг. В северо-западном углу было студенческое общежитие, на нижнем этаже которого обустроена студенческая столовая-кафе «Огонек». В северо-восточном углу был двухэтажный преподавательский дом. В юго-восточном углу ютилось старинное одноэтажное здание, в котором располагались лаборатории зоотехнического и ветеринарного факультетов. Новый корпус факультета механизации был построен в южной части этой территории уже при мне.

Институт располагал территорией и по южную сторону улицы Мира между улицей Пушкина и переулком Зоотехническим. Южная часть этой территории прилегает к домам Братского проезда. Западнее Зоотехнического переулка было женское студенческое общежитие. На южной территории имелся двухэтажный корпус агрономического факультета, а также двухэтажный корпус, где размещались кафедры агрономического и зооветеринарного факультетов. Здесь же на первом этаже разместилась и кафедра сельхозмашин, на которой мне пришлось работать более тридцати лет. В небольшом одноэтажном корпусе была кафедра хирургии, а рядом с ней – вивария. Впоследствии, после переезда ветеринарного факультета во вновь отстроенный ветеринарный городок, здесь разместились службы хозчасти института.

В центре основной территории уже при мне был построен спортзал и двухэтажный корпус для специальных (профилирующих) кафедр факультета механизации.

В южной части этой территории был построен деревянный не отапливаемый бокс для хранения сельхозмашин. Позже в его западном крыле было произведено утепление стен и подведено отопление. Малогабаритные сельхозмашины располагались в отопляемых лабораториях.

В северной части южной территории построено пятиэтажное студенческое общежитие, а в западной - восьмидесятиквартирный пятиэтажный жилой дом для преподавателей.

На первых порах я несколько лет подряд усердно работал над совершенствованием лекций по почвообрабатывающим машинам. Признаюсь, что это были незабываемые годы. Мне нравился город. Мне нравился институт. Мне нравилась доброжелательная атмосфера на кафедре. Мне никто не мешал работать в полную силу над совершенствованием учебного процесса. Никто меня не контролировал. Мне казалось, что такая безоблачная жизнь будет продолжаться вечно. Я со своей стороны делал все зависящее, чтобы не омрачить жизнь никому из своих коллег.

На факультете механизации сельского хозяйства я читал лекции по Почвообрабатывающим машинам, а Владычанский – по Уборочным машинам.

Лабораторно-практичексвкие занятия по расчетному курсу вели ассистенты Владимир Петрович Жадин и Римма Константиновна Погорелова. Они оба эти занятия вели квалифицированно, были принципиальными в оценке уровня познаний студентов. Вот только одно здесь но – все расчеты студентов сводились лишь к определению какого то размера или величины силы. При этом особенно Римма Константиновна, самым тщательным образом проверялись точность выполненных расчетов. А что кроется за полученными цифрами? Такой вопрос даже не поднимался.

Наиболее сложными и трудоемкими были расчеты по выявлению усилий в механизме навески трактора при его агрегатировании с плугом. На основании таких расчетов появляется возможность рассчитать параметры звеньев механизма навески трактора. Получалось, что изучали плуг, а вместо него стали изучать трактор. Почему так?

Антон Николаевич, как и подавляющее большинство преподавателей и столичных и периферийных вузов, были приверженцы горячкинских идей конструирования машин. Об этом я упоминал раньше. И на этот раз за основу выполнения расчетно-графической работы по навесному плугу приняли методику, изложенную в справочнике конструктора сельхозмашин без малейших изменений и переработок.

Мне довольно легко удалось убедить и Антона Николаевича и всех своих коллег, что эту расчетно-графическую работу надо переработать в направлении, чтобы анализировать работу навесного плуга, выявляя условия устойчивости его хода по глубине и ширине захвата в соответствии с показателями качества работы. Такое методическое пособие я вскоре разработал, и оно было внедрено в учебный процесс на факультете механизации сельского хозяйства.

Традиционно, как и во всех вузах страны, одна из расчетно-графических работ была посвящена проектированию корпуса плуга по методике, предложенной Горячкиным. И для этой работы я написал методическое пособие, по которому требовалось провести анализ корпуса плуга по выявленной степени крошения почвы и обороту почвенного пласта.

Лекции по сельхозмашинам на агрономическом факультете читал старший преподаватель Иван Михайлович Демкин. Оратор он был превосходный. И поэтому внешне казалось, что к нему никаких претензий нет. Однако…

Лекции Демкина давно не устраивали Владычанского, но для его замены не было подходящей кандидатуры. Существо проблемы заключалось в том, что содержание лекций было на очень низком уровне. Главным в его лекциях было перечисление марок машин и их технических характеристик. Все это Демкин писал на доске, а студенты эти сведения с доски переписывали в конспекты. А что же надо было читать будущим агрономам на лекциях?

Агроном – технолог производства и, следовательно, он должен уметь налаживать все машины так, чтобы они обеспечивали требуемое качество работы. Они должны были получить знания по определению показателей качества работы, по подбору типов самих машин и их рабочих органов, по наладке машин на заданные условия работы, включая и технологические регулировки, по определению технологических неполадок в работе машин, выявлению причин их возникновения и мерам по их устранению. Ничего этого Демкин на своих лекциях студентам не излагал.

Поэтому волею заведующего кафедрой лекции на агрономическом факультете по сельхозмашинам стал читать я. По этой лишь причине? Несомненно, что по этой. Но, возможно, была и другая причина…

Лекции по Почвообрабатывающим машинам на факультете механизации я читал в 6-м семестре, а Антон Николаевич по Уборочным машинам – в 7-м.

Несколько раз я приходил на лекции к Антону Николаевичу для ознакомления как с содержанием материала лекции, так и с методикой его изложения. И каждый раз при мне некоторые студенты постоянно выкрикивали реплики:

- Зачем нам все это нужно?

Видимо, мое присутствие провоцировало такие выкрики. Дело то в том, что мои лекции они уже слушали и у них никогда не возникали такие вопросы, так как каждую мысль я «приземлял», то есть увязывал с их будущей работой. Антон Николаевич, как приверженец старой горячкинской школы, все продолжал проектировать…

Вскоре мне пришлось читать лекции вместо Антона Николаевича по Уборочным машинам в течение полутора месяцев в связи с тем, что его в предынфарктном состоянии положили в больницу. Пришлось срочно пересматривать содержание этого лекционного курса. Я не мог себя заставить использовать конспект лекций Антона Николаевича и читать то, что он читал постоянно.

Никаких затруднений у меня при этом не возникло, и я быстро вписался в новую для меня роль. Студенты узнали об этом и в начале первой же лекции встретили меня аплодисментами. Признаюсь, я при этом чувствовал какую-то неловкость. А студенты? Они были убеждены, что я то буду им рассказывать не о том, как проектировали зерноуборочный комбайн, а как устранить потери зерна в процессе его работы.

Так я и поступил. Вначале рассказал, с какими проблемами при наладке комбайнов я столкнулся при своей работе главным инженером в совхозе «Ленинский», и как меня проверял главный агроном совхоза.

Первую лекцию мне нужно было читать по теории молотильного аппарата. Излагать ее по-горячкински я просто не мог. Об этом я уже сообщал в главе «Преподавательский дебют». Начал я эту лекцию из вопроса:

- Сколько раз в день надо регулировать деку молотильного аппарата?

- Три раза, - услышал я многоголосый ответ.

- Когда это надо делать?

- Утром, в обед и вечером, - прокатился рокот по лекционному залу.

- А что надо сделать утром?

- Подтянуть деку до конца вверх, чтобы не было недомолота.

-А вечером?

Возникло небольшое замешательство. Потом последовал неуверенный ответ:

- Тоже подтянуть вверх.

- Значит тогда не три, а только два раза в день надо регулировать деку. Так ведь? – утверждаю я. – Подтянув деку вверх вечером, утром ее уже не надо подтягивать – утром она так и окажется в верхнем положении.

Среди студентов – смятение. Появился небольшой шумок.

- А чем еще можно устранить недомолот колосьев?

- Увеличить обороты барабана, - уверенный хор донес до меня мнение студентов.

- А чем лучше устранять недомолот – поднятием деки или увеличением оборотов барабана?

Зал притих. Появились робкие советы…

Были ли основания у меня задавать такие вопросы? Дело то в том, что студенты после окончания 3-го курса проходили производственную практику, и многие из них работали комбайнерами или их помощниками, так как перед уездом на эту практику они сдали экзамены и получили удостоверения тракториста-машиниста, дающие им право работать и на тракторах, и на комбайнах.

- А какой уровень потерь был при вашей работе на комбайнах?

Кроме галдежа в ответ я ничего вразумительного не услышал.

- А как оценивали вашу работу агрономы?

- Требовали, чтобы в копне не оказалось недомолоченных колосьев.

- Если агроном найдет хоть одно недомолоченное зернышко, то тогда держись…

Услышал я еще несколько подобных ответов.

- Могу с уверенностью сказать, что таких комбайнеров, как вы, я на свое поле и за версту не допустил бы.

- Почему?

- Да ведь вы допускали большие потери зерна и в солому и в полову, особенно днем и в жаркую погоду.

- Не может быть этого! – послышались возмутительные выкрики из зала.

- Так как у нас произошли разногласия, то я предлагаю совместно, вы и я, рассмотреть работу молотильного аппарата. Согласны?

- Согласны! – хором ответили студенты.

- Какими показателями будем оценивать работу молотильного аппарата?

Никакого ответа из зала не последовало. С этого вопроса я всегда начинал рассматривать каждый рабочий орган, каждую машину и орудие. Антон Николаевич этому вопросу вообще не придавал никакого значения. Иногда он приводил агротехнические требования, да и то не к машине, а к машинно-тракторному агрегату и выполняемой ним технологической операции, то есть то, что должны рассматривать в агрономических дисциплинах.

- А какими показателями мы оценивали работу плуга?

- Крошением почвы.

- Степенью оборота пласта.

- Сопротивлением почвы.

- Устойчивостью хода по глубине.

- Устойчивостью хода по ширине захвата.

- Стоп-стоп! Хватит. Это с моей стороны был не вопрос, а подсказка. О плуге у вас есть нужные знания. В прошлом семестре это мы с вами подробно рассматривали. Давайте придумаем, какими показателями мы с вами будем оценивать не весь комбайн, а только молотильный аппарат?

- Недомолот колосьев.

- Правильно. А еще?

Других реплик из зала не было.

- Сделаю небольшую подсказку, - обещаю. – Утром и днем солома в копне одинаковая?

- Днем солома больше измельчена, чем утром, - слышу робкий ответ одиночек.

- Понял! – раздается одиночный выкрик. – Степень измельчения соломы.

- Молодец! Правильно. А еще?

Зал безмолвствовал. Пришлось вновь высказать подсказку:

- При изучении сеялок, какие требования предъявлялись к зерну? Какое из них зависит от работы комбайна?

- Дробление зерна.

- Верно. Степень дробления зерна. А еще?

Предложений из зала больше не поступало. Пришлось вновь прибегнуть к подсказке:

- А как можно снизить потери зерна в солому?

Но эта подсказка не сработала. Пришлось самому этот показатель назвать:

- Степень сепарации зерна через решетчатую деку. Чем больше зерна просыплется через деку, тем меньше его поступит на соломотряс и, следовательно, тем меньше будет потерь зерна в солому. Так сколько мы насчитали показателей?

- Четыре.

- А сколько регулировок у молотильного аппарата?

- Две – подтягивание деки и обороты барабана.

- В таком случае объясните мне, как можно двумя регулировками удовлетворить четыре требования-показатели? Признаюсь вам, что это ох как непросто. Сегодня мы с вами только начнем решать эту проблему. Для окончательного ее решения нам придется потратить еще две лекции.

При раскрытии этой темы я не стал пользоваться соответствующими математическими моделями, а сразу же стал давать их геометрическую интерпретацию. При этом на каждом рисунке приводил графики взаимовлияния рассматриваемых параметров. Каждый раз после сравнительного анализа построенных графиков возникали неразрешимые проблемы, и появлялась необходимость строить графики с другими показателями.

В конце третьей лекции по теории молотильного аппарата мы легко вздохнули – наконец поняли, сколь безграмотными были те студенты-комбайнеры, которые летом работали на уборке хлебов.

Следующей темой в рабочем плане дисциплины была теория соломотряса. Но я решил рассмотрение этой теории оставить Антону Николаевичу, который вскоре должен был выписаться из больницы, и начать излагать теорию очистки. Я прекрасно понимал, что для практической деятельности эта тема куда важнее, чем соломотряс. К такому выводу я пришел еще и потому, что наладка очистки не только в обычной технической литературе, но и в заводской инструкции по комбайну приведена столь поверхностно, что в практической деятельности воспользоваться приведенными советами просто невозможно. Сложность этой проблемы заключалась в том, что сама очистка имела девять регулировок, а контроль правильности их выполнения можно вести лишь по двум показателям.

После рассмотрения показателей качества работы мы со студентами увеличили их до четырех. Но все же и этого оказалось недостаточным, так как регулировок то – девять. Не только тогда, но и сейчас я не встречал комбайнеров, которые успешно могли регулировать очистку. Более того, устройство, с помощью которого устраняют потери зерна в полову, на многих комбайнах отсутствует. В некоторых хозяйствах такого устройства не было ни на одном комбайне. Причина этого заключалась в том, что в соответствующей литературе советы по наладке этого устройства совсем отсутствовали.

С проблемой регулировки очистки и, в частности, регулировки устройства для устранения потерь зерна в полову, я встретился, будучи еще студентом и работая ежегодно на комбайне. Первый год я работал на комбайне С-6, где регулировки обеих очисток не вызывали вообще каких то сложностей. Там было все ясно. А вот когда пришлось сесть за штурвал самоходного комбайна С-4, то разобраться с регулировкой очистки было очень трудно. Описания, как ее регулировать, не удалось где-нибудь найти. За три моих последующих студенческих уборочных сезонов мне удалось отработать регулировку очистки в три этапа, на каждом из которых использовал определенные регулировочные устройства очистки. Именно эта трехэтапная технология работы очистки стала основой в моей дальнейшей и инженерной, и преподавательской деятельности.

Впервые описал я эту технологию регулировки очистки в 1970 году в своем «Кратком справочнике механика-комбайнера», опираясь не только на опыт моей работы на комбайне, но и на свои разработки при подготовке к чтению лекций вместо Владычанского.

После выздоровления Антона Николаевича на первой же его лекции произошла забастовка студентов. Они не просто отказались дальше слушать его лекции, но и с требованием, чтобы лекции продолжал читать я, дошли до ректора. После разбирательства возникшей проблемной ситуации в верхах (как это происходило – мне неведомо) было принято решение, чтобы лекции продолжал читать Владычанский. До меня дошли лишь студенческие слухи, что Антон Николаевич высказался обо мне так: «Этот танцор…».

Такая оценка явно завышена и веет несправедливостью – танцором то я всегда был неважным. Не дано мне ни танцевать, ни плясать. Но не это было самой важной проблемой…

После этого Антон Николаевич предложил мне читать лекции на агрономическом факультете вместо Ивана Михайловича Демкина. Такое решение было принято, по-видимому, в надежде, что это поможет ему избавиться от неугодного ему конкурента на факультете механизации. Однако с таким предложением я согласиться не мог. И не столько с учетом моих интересов, сколько с учетом интересом студентов.

Так уж получилось, что я оказался как бы не совсем благодарным... Приехал то я в Ставрополь по приглашению самого Антона Николаевича, и сразу же у меня с ним сложились исключительно дружеские взаимоотношения. Я частенько бывал у него дома в гостях. Помог установить ему на его доме телевизионную антенну, и наладить работу только что купленного телевизора. Хорошо знаком с его супругой Ниной Иосифной, очень душевным человеком. Не раз разговаривал о жизни с его дочерью Ирой. Ко мне Антон Николаевич относился по-отечески заботливо. Ни единой размолвки с ним я не могу вспомнить до того периода, когда, в связи с производственной необходимостью мне пришлось читать лекции вместо него. Я не скажу, что это была между нами ссора, но возникло определенное напряжение в виде того, как об этом в народе говорят, – кошка пробежала между нами.

Для студентов-заочников я разработал методическое пособие по выполнению курсовой работы не конструкторского, а в большей степени эксплуатационного направления. Если до нашей размолвки общее направление этого пособия было между нами согласовано, то после нее Антон Николаевич уже законченную мной работу не счел нужным использовать в учебном процессе. Более того, все мои предложения по улучшению учебного процесса встречал, как это иногда говорят, в штыки.

А как же на это реагировали мои коллеги по кафедре? Первым отозвался об этом инциденте ассистент Михаил Иванович Бедненко:

- Об этом говорят сейчас не только на нашем факультете. Вины твоей нет. В том, что ты читаешь лекции хорошо, я не раз слышал от студентов. Неплохо было бы побывать на них самому. Вот только беда в том, что в это время у меня самого звонковые занятия.

Позже всей кафедрой, кроме Антона Николаевича, побывали на моей вечерней лекции у студентов-заочников. Читал я тему по теории вентиляторов сельскохозяйственных машин.

Антон Николаевич читал просто теорию вентиляторов безотносительно к самим машинам. Поэтому она у студентов не вызывала никакого интереса, и не воспринималась ними как насущная необходимость для их будущей работы.

Я же на этой лекции говорил о вентиляторах, установленных на конкретных машинах. Особое внимание уделил вентилятору очистки зерноуборочного комбайна.

Всем моим коллегам лекция понравилась. Вот отзыв о ней ассистента Юрия Сергеевича Кандиева:

- Вот так надо лекции читать! Удачное сравнение скорости воздушного потока, создаваемого вентилятором низкого давления, которая, оказывается, сопоставима со скоростью ветра при урагане. Это стало критерием для восприятия, какая же скорость воздушного потока возникает у вентиляторов среднего, а, тем более, высокого давления.

После этого инцидента Антон Николаевич частенько затрагивал меня, провоцируя еще большую размолвку. Я всегда на это отвечал однозначно:

- Антон Николаевич! Не кусайтесь…

Однако однажды я все же не сдержался…. Разговор был, как говорят, тет-а-тет, поэтому не считаю возможным здесь передавать его содержание. Наши взаимоотношения продолжали оставаться, мягко выражаясь, холодноватыми до самого ухода Антона Николаевича на пенсию. Внешне же, то есть для постороннего наблюдателя, наши взаимоотношения были ровными и сравнительно доброжелательными.

Выше я отметил, какую оценку дал моим лекциям Михаил Иванович Бедненко. Я не случайно привел именно его оценку. В первые дни моей работы на кафедре у нас с ним не сложились нормальные взаимоотношения. Более того, он подошел к Антону Николаевичу с просьбой:

- Переведите меня на любой факультет, лишь бы это было подальше от Бугайченко…

В чем суть возникших между нами отношений?

Как и в Мелитополе, я и здесь сразу же весь учебный процесс взял под свой контроль. Эта мера была необходимой еще и потому что, лабораторно-практические занятия велись на потоке, на котором я читал лекции. Необходимо было согласовать тематику лекций с содержанием лабораторно-практических занятий.

Посетил я занятия практически всех ассистентов и – ужаснулся…

Уровень познаний всех без исключения ассистентов по изучаемым машинам оказался на таком низком уровне, что дальше, как говорят, уже некуда. При подготовке к занятиям они использовали лишь сведения, которые почерпнули из учебника по сельхозмашинам, предназначенного для агрономических специальностей. Да и для агрономических специальностей был этот учебник мало пригодным. В нем излагались лишь общие понятия, общие сведения по машинам и лишь немножко раскрывались регулировки рабочих органов.

После посещения каждого занятия я высказывал свои замечания с выявленными мной недостатками. Но их, этих недостатков, было ох как много…. Существо проблемы заключалось в том, что я свои требования соизмерял с уровнем познаний ассистентов в Мелитополе. Но там ведь я постоянно следил и принимал меры по повышению преподавательской квалификации всего состава кафедры, кроме Карпуши, который редко принимал участие в наших постоянных семинарах.

Познакомился я с наличием литературы по сельхозмашинам в институтской библиотеке и вновь ужаснулся. Заказа с кафедры не поступало – вот и не приобретали.… А что можно было приобрести?

Посетил книжные магазины города и там обнаружил учебники и учебные пособия по сельскохозяйственным машинам, предназначенные для сельскохозяйственных техникумов, училищ механизации сельского хозяйства, производственников и сельских механизаторов. Все эти книги я привез с собой из Мелитополя. Принес их на кафедру и порекомендовал всем ассистентам купить их для своей домашней подготовки к занятиям.

- Это что же? Платить свои деньги? – так отреагировали некоторые мои коллеги по кафедре.

Вот после этого не выдержали нервы у Михаила Ивановича, и он обратился к заведующему кафедрой, чтобы его - подальше от Бугайченко…

Когда мои коллеги увидели, что я не только требую, но и помогаю, взаимоотношения довольно быстро пришли в норму. Я немедленно ввел преподавательские семинары по изучению машин и орудий в соответствии с рабочим планом нашей дисциплины. Как и в Мелитополе, вначале назначал докладчика по рассматриваемой теме, с которым предварительно прорабатывал соответствующий материал. Антон Николаевич обычно на наших семинарах не присутствовал, так как специализировался на преподавании лишь Расчетного курса.

Благодаря этим семинарам взаимоотношения наши стали столь теплыми, что не случайно Михаил Иванович так лестно отозвался о моих лекциях, которые я читал вместо Антона Николаевича.

А что же сам Антон Николаевич? До нашего лекционного инцидента он однажды посетил наш семинар и был удивлен:

- На изучение этой машины по рабочему плану выделено 4 часа, а семинар длился всего лишь 2 часа. А что же будет делать преподаватель остальные 2 часа?

Не понял Антон Николаевич, что мы на семинарах готовим не показательные занятия в виде открытых уроков, а просто изучаем машины с необходимой для будущих занятий детализацией. При этом особый интерес во всех присутствующих вызывало выявление последствий при неправильном применении регулировочных устройств.

Из всех ассистентов мне больше всего понравился Николай Петрович Свечинский. Он, как иногда об этом говорят, – педагог от Бога. Однако так уж сложилась его судьба, что преждевременно ушел из жизни в результате рака легких. Наши взаимоотношения с ним были столь близки, что я позволял себе вынимать из его кармана пачку сигарет и рвать на его глазах. И он, и я знали, что у него раньше были каверны на легких, и что ему было категорически противопоказано курить. Так что в его смерти была и моя определенная вина – не смог убедить, чтобы он бросил курить.

В конце этого семестра я допустил серьезную ошибку.

Все преподавательские семинары проводились на протяжении всего семестра, но заключались они лишь в осознании преподавателями содержания учебного материала без необходимых даже кратких записей. Естественно, что все услышанное полностью запомнить не так то просто. Поэтому на занятиях немного из того, что было рассмотрено на семинаре, передавалось студентам, и еще меньше воспринималось ними, так как в соответствующих студенческих тетрадках тоже не фиксировалось. В связи с этим знаний у студентов не так уж много прибавилось…

В экзаменационные билеты, в качестве первого вопроса, включил материал из лекционного курса, а два других вопроса касались лабораторно-практических занятий. И свою ошибку признаю в том, что строгость на экзаменах оставил мелитопольскую. Результат? 40 процентов студентов курса получили неудовлетворительные оценки.

Если исходить из требований объективности, то оценки я поставил именно те, которые студенты и заслуживали. В деканате претензий ко мне не было. Но на душе у меня лежал камень…

Виноваты ли были студенты, что их плохо учили? Нет. Да, они не имеют нужных знаний, и поэтому в их будущей работе возникнут определенные трудности. Но это то не их вина, а их беда!

Посоветовали мне в деканате несколько снизить планку требований к студентам. Выделили студентам время для пересдачи экзаменов. Признаюсь, что мне во время переэкзаменовки студентов было нелегко пойти на компромисс, равнозначный со сделкой с совестью. Разум говорил мне: «Оценивай по уровню знаний. Объективно». А сердце ныло: «Да они же не виноваты. Учти это». В конце концов, пришлось пойти на компромисс…

В 1973 году Антон Николаевич завершил свой второй пятилетний срок заведования кафедрой. По тогдашним правилам без степени доктора наук заведовать кафедрой больше двух сроков не положено. К этому времени защитил кандидатскую диссертацию Владимир Филиппович Семенов, который и заменил Владычанского на его прежней должности.

Антон Николаевич продолжил работать на кафедре в должности доцента. Но к этому времени он, как сам признался мне, почти полностью потерял память, и дальше уже читать лекции не мог. В связи с этим у нас появилась возможность с Владимиром Филипповичем лекции читать всквозную. То есть, на одном и том же потоке студентов один лектор читает лекции и по Почвообрабатывающим и по Уборочным машинам.

На нашем факультете ряд кафедр практиковали деление всего курса на отдельные лоскутики, которые читали разные лекторы. Получалось, что такие лекторы хорошо знают свой лоскутик и, зачастую, плохо представляют содержание других лоскутиков. Такую систему мы с Владимиром Филипповичем посчитали неверной. Для такого нашего решения у нас было несколько оснований.

Смена лекторов при чтении одного и того же курса позволяла студентам сравнивать их, и давала пищу для всевозможных кривотолков. У нас же с Владимиром Филипповичем были разные весовые категории как по опыту чтения лекций, так и по ораторским способностям. Именно смена лекторов, в первую очередь, послужила причиной той забастовки студентов против чтения лекций Владычанским. Мы посчитали, что нам на кафедре лишние раздоры ни к чему.

Читая лекции по всей программе курса, мы становились профессионалами нашей дисциплины, так как каждый из нас освоил не отдельный лоскутик лекционного материала, а весь курс. Дополнительно к этому появляется возможность лучше узнать студентов всего курса, а студентам – лучше и быстрее приспособиться к одному и тому же лектору.

Заспециализировали мы и ассистентов, которые, за редким исключением, вели занятия у своего лектора. Получилось, что ассистенты кафедры как бы разделилась на две части. Одни стали моими, а другие принадлежали Владимиру Филипповичу.

Работали мы с Владимиром Филипповичем как бы автономно. Это в значительной степени упрощало наши взаимоотношения.

Владимир Филиппович Семенов – личность очень противоречивая.

Я его очень уважал за беззаветное служение делу. У него не было никакого хобби. Точнее его хобби было его дело. При этом надо разделить его дело на два самых противоречивых.

Любимое его дело – конструирование. Тема его диссертации была непосредственно связана с созданием новой свекловичной сеялкой. Затем он увлекся посадкой рассады. Многие годы он разрабатывал комплекс машин для автоматической посадки рассады. И в этом направлении он достиг ощутимых результатов. По этой теме под его руководством защитил кандидатскую диссертацию Валерий Георгиевич Захарченко.

Разработанный Владимиром Филипповичем комплекс машин для автоматической посадки рассады был хотя и громоздковат, но вполне работоспособным, о чем свидетельствуют результаты полевых испытаний.

Наступившие ельцинские реформы перечеркнули все надежды Владимира Филипповича. И он не смог это пережить. Стал постоянно мне жаловаться на головные боли. Я ему советовал применять те же лекарственные препараты, что применял и сам. Я, если можно так сказать, был под наблюдением кандидата медицинских наук Людмилы Сергеевны Молотковой, матери нашего ассистента Владимира Александровича Молоткова. Что она предписывала мне, и приносило моему организму ощутимый положительный эффект, то же я советовал и ему. Все это, говорил мне Владимир Филиппович, в его домашней аптечке было. Но заботиться о своем здоровье не умел. Весь он принадлежал своему делу и времени на поддержание своего здоровья он выделить не смог. Свое дело он ставил выше своего здоровья. Потому-то инсульт и застал его в ночной постели…

Как наведывающий кафедрой он был страшно назойливым. Каждое заседание кафедры превращал в назидательное собрание. Нотации за нотациями по поводу и без повода.… Признаюсь, что к этим нравоучениям мы со временем попривыкли. Единственно, о чем и я часто сожалел, так это то, что за этими нравоучениями без пользы тратилось драгоценное время. Он же был абсолютно убежден, что именно так должен поступать хороший руководитель и часто возмущался, что мы этого не понимаем.

Для Владимира Филипповича дело необходимое, но нелюбимое, – преподавательская деятельность.

Каждое лабораторное занятие он превращал в назидательную беседу. Постоянно читал нотации студентам, что они и такие, и пересякие, не хотят учиться, не хотят хорошо себя вести.… С каждого занятия выходил весь в поту, включая рубашку и майку, лицо – что тебе кумач… Студентами был вечно недоволен. Его раздражало все у студентов, начиная от внешнего вида, и кончая их голосом и манерой разговора.

Лекции были для него не менее напряженными, чем и лабораторные занятия. Нотации из его уст лились, как говорят, как из рога изобилия. С каждым годом поведение его на лекциях становилось для студентов все нестерпимым. Жалобы в деканат на поведение Владимира Филипповича становились все более настойчивыми. Закончилось тем, что ему, кандидату технических наук, доценту, 15 лет заведовавшему кафедрой, запретили читать лекции.

В безвременной кончине Владимира Филипповича немаловажную роль сыграло главным образом то, что преподавательская деятельность не была его призванием. Ох, как же это важно! Когда я ставил себя на его место по проектированию и изготовлению комплекса машин, то без содрогания не мог себе представить такую жизнь. Меня особенно томило само проектирование. Это – не мое призвание. И сейчас с усмешкой вспоминаю свою детскую мечту быть авиаконструктором. А вот преподавание – это мое призвание. На лекцию иду, как на праздник. Звонок с лекции меня всегда раздражал и разочаровывал - не хотелось расставаться со студентами.

Все 15 лет своего заведывания кафедрой Владимир Филиппович посвятил своему комплексу машин по автоматической посадке рассады. И курсовое, и дипломное проектирование вел он в том же направлении. Так что звонковая нагрузка у Владимира Филипповича была небольшой. Но и она его тяготила. Всей работой кафедры по учебному процессу пришлось заниматься, как и в Мелитополе, мне. Разница была лишь в том, что в Мелитополе я этой работой занимался по системе «так сложилось», то при Семенове я приказом ректора был официально назначен заместителем заведующего кафедрой. Собственно, в то время ввели такую неоплачиваемую должность, чтобы в отсутствие заведующего кто-то продолжал руководить кафедрой. На некоторых кафедрах заместители только числились, так как практически были бесправными. У нас же Владимир Филиппович от руководства учебным процессом самоустранился. И в этом я хотел бы подчеркнуть его исключительную честность и самоотверженную преданность своему долгу. Он понимал, что эту работу я выполню куда лучше, чем он, потому-то и не вмешивался в ход учебного процесса.

Учебные планы подготовки специалистов в вузах изменялись очень часто. Это требовало соответствующей корректировки учебного плана подготовки и инженеров механиков. Эту важную работу я никогда не пускал на самотек. Постоянно принимал активное участие в переработке учебного плана вместе с деканом факультета доцентом Юлием Матвеевичем Шапраном. При этом обязательно добивался, чтобы наши запросы по количеству часов, выделяемых на сельхозмашины, не были урезаны, чтобы распределены они были по всем четырем семестрам равномерно, а количество зачетов и экзаменов обеспечивало бы нормальную работу студентов по освоению нашей дисциплины.

Не могу не отметить еще одну важную деталь. При заведывании кафедрой Антоном Николаевичем Владычанским обстановка на кафедре была очень доброжелательная, спокойная. Никто никого не заставлял ничего делать. Каждый вел себя так, как считал нужным. Никому никаких заданий предварительно не планировалось – делай то, что тебе по душе. Практически не было никакого контроля не только по выполнению методической работы, то и по качеству преподавания каждым сотрудником кафедры. Видимо и поэтому уровень подготовленности преподавательского состава кафедры до меня был столь низок.

Владимир Филиппович с первых же дней заведывания кафедрой существовавшую демократию, равноценную бесконтрольности, решил сразу же заменить ответственностью каждого за выполняемую работу. Первое свое заседание кафедры прошло довольно бурно. Не буду подробно излагать его ход, лишь отмечу, что не всем понравились планы нового заведующего, особенно в вопросах подготовки учебно-методического обеспечения.

Приглашал меня Владимир Филиппович принять участие в работе по его научно тематике. Но я не смог принять такое почетное приглашение. Кроме хлебоуборки у меня появилась еще одна довольно сложная для исполнения тема.

В институт прибыла начальник бюро нового проектирования завода «Алтайсельмаш» Валентина Ивановна Капустина с предложением принять участие в испытании производимых заводом плугов ПЛП-6-35 и плугов-лущильников ППЛ-10-25. Сложность этой работы заключалась в том, что требовалось проводить хозяйственные испытание этих орудий непосредственно в производственных условиях. Пришлось согласиться с предложением завода и подписать соответствующий хозяйственный договор.

Еду в Петровский район к главному инженеру районного управления сельского хозяйства Ивану Ильичу Сотникову, с которым у меня были не просто деловые, но и дружеские взаимоотношения. Вместе мы решили, что проводить эти испытания будем в колхозах имени Сараева и Кирова.

В колхозе Кирова без раздумий согласились на проведение этих испытаний и председатель Стефан Иванович Гонтарь, и главный инженер Евгения Емельяновна Недомовная, и главный агроном Николай Яковлевич Бердик. Работу эту решено проводить на участке №2, которым заведует Федор Григорьевич Пунев. Для этого выделили двух лучших трактористов участка Ивана Ивановича Шмарко и Николая Владимировича Косторнова.

В колхозе имени Сараева я с председателем Иваном Викторовичем Смагиным был достаточно хорошо знаком, так как в его колхозе дважды мы проводили соревнования юных пахарей. С главным инженером Федором Петровичем Березуцким был еще более знаком, чем с председателем. На соревнованиях юных пахарей мы с ним вместе готовили пахотные агрегаты, вместе обеспечивали их бесперебойную работу, вместе поздравляли юного колхозного чемпиона края, и вместе его готовили для участия во Всероссийском конкурсе. Кроме этого, не однажды мы встречались на предуборочных семинарах по хлебоуборке. В этом колхозе под контроль поставили испытуемые орудия, на которых работал тракторист Василий Савельевич Чирков. Отмечу сразу, что это был мой лучший испытатель - пытливый, прилежный, аккуратный, грамотный.

Вначале этих испытаний к совместной работе я привлек ассистента нашей кафедры Юрия Сергеевича Кандиева, а затем, до окончания работы над этой темой – Владимира Александровича Молоткова. В общей сложности эти испытания длились десять лет.

В процессе проведенного испытания было установлено, что рама плуга ПЛП-6-35 преждевременно выходит из строя, так как появляются порывы швов сварки самой рамы, составленной из двух уголков. Очень недолговечными оказались самозатачивающиеся лемеха. Хотя...

Однажды мы на испытания получили лемеха, которые бессменно проработали в течение двух сезонов, то есть, примерно в десять раз дольше обычного. Ну, подумал я, видимо на заводе проблема износостойкости лемехов наконец решена. Встречаюсь с главным конструктором завода Владимиром Федоровичем Горбовым. Его реплика на этот счет:

- А, это вам прислали бракованные лемеха.

- Как бракованные? – переспрашиваю. – Лемеха то отличные!

- На Новокузнецком металлургическом комбинате ответственную плавку были вынуждены забраковать, так как она не соответствовала требованиям «капризного» заказчика. Вот из этой сталь и был сделаны те лемеха.

- Так что нарекания на плохое качество лемехов, да и не только лемехов, не стоит высказывать в адрес «Алтайсельмаша»?

- В последнее время мы установили новую линию по наплавке лемехов по самой совершенной технологии. Но прокат лемешной стали пока что получаем низкосортный, так что в ближайшее время качество лемехов вряд ли улучшится.

Заведующий лабораторией плугов ВИСХОМ Валентин Григорьевич Кирюхин о качестве лемехов сказал мне то же самое. Не смог меня порадовать и заведующий отделом почвообработки ВИМ Павел Николаевич Бурченко. Вместе с тем он мне, автору справочника пахаря, предложил написать совместные рекомендации министерства СХ РСФСР по использованию плугов. Эти рекомендации утверждены на Техсовете министерства, были опубликованы и разосланы по хозяйствам России. Не скорою, что эти рекомендации были ему нужны для защиты докторской диссертации на предмет внедрения в производство выполненных им диссертационных разработок. Добавлю, что с Бурченко я встречался на совещаниях разного уровня, и наши мнения в большинстве случаев совпадали по всем рассматриваемым вопросам. Его и меня часто называли главными пахарями страны.

На испытании плугов-лущильников ППЛ-10-25 выявлена неустойчивость его хода как по глубине, так и по ширине захвата, неустранимая никаким регулировками. Провел я теоретические исследования устойчивости хода этого лущильника и выявил, что этот недостаток является конструктивной недоработкой разработчика – ВНИПТИМЭСХ. Так как это орудие стало поступать и в страны СЭВ, то об этом я был вынужден поговорить с заместителем министра сельского хозяйства СССР по механизации Иваном Михайловичем Пановым. Он сразу же отпарировал:

- Этого не может быть.

Показал я ему результаты своих исследований и рекомендации, как устранить выявленные недостатки. Детально ознакомившись с моими материалами, он сказал:

- Оставь свои рекомендации у меня. Я постараюсь выйти на «Алтайсельмаш» и принять соответствующее решение.

По поводу недостатков плуга-лущильника ППЛ-10-25 в журнале «Сельское хозяйство России» я высказал свои соображения.

В жаркую пору после уборки хлебов земля иссушается прямо на глазах. Три дня — и теневой влаги (так ее называют агрономы) как не бывало... Потому и решили в правлении колхоза ни часа не медлить с лущением стерни. Тут ведь как получается: если хочешь посеять озимые во влажную почву, думаешь о будущем урожае, то днем выводи на обмолот хлебов комбайны, а ночью на убранное поле пускай мощные скоростные тракторы Т-150К с новенькими десятикорпусными плугами-лущильниками ППЛ-10-25. Тогда зарю встретит уже взлущенная земля, надежно спрятавшая от жгучих лучей солнца благодатную влагу, чтобы осенью дать жизнь росткам озими.

И ночью на полях загудели тракторы, но наутро...

— Никак не идут эти ППЛ-10-25,— пожаловался бригадир второй бригады Степан Дубов. - Корпуса то по самую раму в землю лезут, то еле ее царапают.

Сказал он это и смотрит на меня: мол, что посоветую? Что ж, видел я новые лущильники, но как они работают — разбираться не довелось. Но и перед Степаном не хотелось ударить в грязь лицом. Как-никак десятки лет с разной техникой дело имел. Бывало, получали новые машины, которых раньше и в глаза не видывали. Но - разбирались. Что из заводской инструкции выпытывали, а до чего своим умом и опытом, стало быть, добирались.

И направляемся мы со Степаном в поле, подходим к агрегату Дмитрия Скорохватова.

- Ясно дело, - говорю бригадиру,— так работать нельзя. От мелкого лущения больше вреда, чем пользы: оно лишь испарение влаги усиливает, почву иссушает. Да и от большой глубины пользы нет.

- Это я знаю, - морщится Степан, - а что поделаешь? Вот и в «Заре», и в «Рассвете» помучились с этими лущильниками, да и забросили их. Неужели и нам не справиться?..

А я вроде бы не слышу этих слов и говорю трактористу:

- Ну, Митя, принимай меня в помощники.

- С последними корпусами что-то неладное творится, — отвечает механизатор. - Как будто все просто: заднее опорное колесо установил точно против заднего кронштейна крепления раскоса. Так в инструкции называют вот эту трубу, что на задней секции расположена. А спереди у нее вот эта пружина. Ну, я колесо опустил настолько, чтобы задний корпус не шел глубже заданного. И что же получается: в глубину-то он не идет, зато так и норовит подняться. А колесо подальше от земли оторваться старается.

Слушаю я его, а сам кумекаю: как же все-таки заглублять задний корпус? И представляется мне, что задняя секция - это как бы самостоятельный навесной лущильник. Правда, не совсем самостоятельный. Но в том-то и вся загвоздка. Чтобы навести на эту мысль Митю, плуг в пример привожу:

- Когда ты пашешь навесным плугом, и задний корпус идет мельче переднего, что надо сделать?

- Удлинить центральную тягу механизма навески трактора, - бойко отвечает парень.

- А присмотрись, нельзя ли и здесь подобным образом поступить?

- Удлинить раскос? Пробовал. Тогда средние корпуса мелко идут.

- А чем регулируют глубину их хода?

- Вот этим штурвалом. Да только им ничего не добьешся. Разве что подмелить можно, а заглубить - никак. Причем винт не мешает колесу заглубляться. Вот, смотрите, совсем ввернул его. Но лущильник все равно не заглубляется. А рама его все время перекошена: правая часть ниже, чем левая. Причем во время работы перекос этот то больше, то меньше. Может, потому, что передний корпус идет то нормально, то по самую раму залезает?

- А чем этот корпус регулируют по глубине? - спрашиваю. - Не этим ли колесом?

- Не только этим, - вступает в разговор долго молчавший Степан. - Мы с Митей вычитали в заводской инструкции, что дополнительная глубина пахоты передними корпусами регулируется еще и вот этим болтом,— показывает он на болт, что в инструкции под номером 7 значится на рисунке 9.

Я прикидываю и так, и этак. Не пойму, как этим болтом можно регулировать глубину хода передних корпусов. Посоветовал Мите отсоединить раскос от рычага оси ходовых колес и немного пропахать. Но не прошел лущильник и трех метров, как его рама перекосилась в другую сторону.

- Евсей Евсеевич! - зовет Митя. - Сейчас болт 7 упирается в прилив рамы. Давайте немного ввернем его, и перекоса не будет.

Подвернули. Передним колесом отрегулировали ход передних корпусов, а левым, пневматическим, ход средних. И передняя секция заработала,

- Что же это получается? - в сердцах говорит Степан. - Это, выходит, не регулировка глубины пахоты передними корпусами, а установка горизонтального положения рамы. Так бы и написали в заводской инструкции. А то вводят в заблуждение честной народ.

Да, надо признать, что в заводской инструкции по поводу болта 7 написано чтото не то. Но у нас другая забота. Передняя секция пошла: отсоедини заднюю — и лущи. Но для нашего Т-150К оставшиеся пять корпусов - сущая игрушка. Попробовали отладить и заднюю секцию. Присоединили раскос - и рама мгновенно перекосилась в прежнюю сторону, а передний корпус запахал, как плуг... Снова заглянули в заводскую инструкцию. А она рекомендует подмелить передний корпус опорным колесом, предварительно разместив его правее продольной распорки на расстоянии 350 миллиметров от переднего бруса рамы. На сей раз инструкция не подвела: передний корпус подмелили запросто, но с задней секцией продолжало твориться невероятное. Удлиним раскос - последние корпуса заглубляются, а средние вымеляются. Укоротим раскос - все идет наоборот. Потом удалось-таки подобрать такую длину раскоса и степень сжатия его пружины, что все корпуса пошли на нужной глубине. Правда, время от времени нормальный ход нарушался, но вновь восстанавливался.

- Смотрите, - зовет меня тракторист, - если задний корпус заносит влево, то он идет слишком мелко и увеличивает захват лущильника. Если же он заглубляется, то захват опять уменьшается.

- Чего уж там, — машет рукой Степан. - И так работать можно: глубина хода корпусов не слишком меняется, перекос рамы не ахти какой. - И отдает распоряжение Мите - Гони до вечера. И сменщику передай, чтобы работал ночь.

А для меня и ночь не в ночь: не мог смириться с такой работой. Наутро рассказываю председателю колхоза о своих сомнениях, а он посмеивается:

- К нам, Евсей Евсеевич, на производственную практику из сельскохозяйственного института студент приехал. Будущий инженер. Возьми его к себе. Пусть свою науку к практике приложит.

Познакомился я с практикантом - Сашей его зовут - и рассказал ему о вчерашних злоключениях с лущильником. Пришли на поле.

- Евсей Евсеевич, — просит студент, - я на тракторе круг-другой прокачусь, посмотрю поближе, как лущильник ведет себя в работе.

Поездил он изрядно, потом остановил агрегат и этак по-научному объясняет:

- Действительно, лущильник в поперечно-вертикальной плоскости не уравновешен. И главная тому причина - паразитная связь между передней и задней секциями рамы за счет присоединения раскоса к рычагу оси пневматических колес.

Тут же он чертит схемы, пририсовывает действующие силы, подсчитывает моменты. Ловко это у него получается. Потом раздумчиво так произносит:

- Боюсь ошибиться, но у меня сложилось впечатление, что при проектировании лущильника допущен просчет. Видимо, конструкторы считали, что в поперечно-вертикальной плоскости сумма моментов сил, действующих против часовой стрелки, больше, чем по часовой. В действительности оказалось наоборот. Расчеты говорят, что прицеп трактора надо обязательно опустить в самое нижнее положение, что вы вчера и сделали. И еще два важных вывода. Во-первых, на плотных почвах лущильник будет работать лучше, чем на рыхлых. Во-вторых, на больших глубинах он пойдет более устойчиво, чем на малых.

- Но можно ли добиться от него если не хорошей, то хотя бы удовлетворительной работы? - интересуюсь я.

- Безусловно, можно, - твердо отвечает будущий инженер и добавляет, - если лущить плотные и среднеплотные почвы на глубину более 10-12 сантиметров. Но каждому механизатору придется затратить на регулировку не один час, а может, и не один день.

- Выходит, - подмигиваю я Степану, - и в «Заре», и в «Рассвете» зря дали отставку новым лущильникам?

- Зря, - соглашается он, и спрашивает Сашу: «А не сможем ли мы своими силами переделать лущильник, чтобы работал он безупречно?»

- Есть одна заманчивая идея, - отвечает тот, - по-другому закрепить раскос на задней секции рамы. Но без больших изменений конструкции тут не обойдешься: усложнится перевод орудия в транспортное положение.

Тогда все мы сообща стали искать решение попроще. И нашли. Доставили лущильник в колхозную мастерскую, засучили рукава. Тяжелый и сложный прицеп орудия сняли. Все косынки его присоединения на передней секции рамы «сдули» электросваркой и приварили передний брус выбракованного навесного плуга ПН-4-35. Для более прочного присоединения бруса на левом его конце приварили уголок.

Подъемный гидроцилиндр, снятый с прицепа, закрепили непосредственно у самой оси ходовых колес, подобрав нужное положение кронштейна перед приваркой к раме. Студент нарисовал схему и быстро нашел такое положение, при котором в транспортном состоянии лущильник катится на обоих пневматических колесах.

Выехали в поле, пустили агрегат. Поперечный перекос рамы быстренько устранили, изменив длину раскосов механизма навески трактора. Установили самую малую глубину. Потом больше. Затем и самую большую. Устойчивость хода по глубине всех корпусов получилась завидная.

- А теперь, студент, - предлагаю я, - возьмись за оформление рационализаторского предложения. Этому тоже учиться надо. - И обращаюсь к Степану. - Ну, бригадир, принимай работу. Да заодно и акт подпиши. Рацпредложение оформляем.»

Уровень познания наших механизаторов, мягко выражаясь, желает лучшего. Наших ли только? Я знаком с механизаторскими познаниями в колхозах и совхозах волгоградской, московской, ленинградской, киевской, запорожской и минской областей, красноярского и краснодарского краев. Везде белых пятен в этой проблеме, хоть отбавляй. Почему так?

Задумались мы в редакции газеты «Ставропольская правда», в которой я числился внештатным экономическим обозревателем, в чем причина такого положения? Поручили мне выехать в образовательные учреждения, где ведется подготовка механизаторов. Но не только механизаторов…

Светлоградское сельское ПТУ. В результате недельной командировки появилась в «Ставрополке» моя статья размером в целую полосу, в которой я подробно проанализировал уровень подготовки механизаторов по всем преподаваемым дисциплинам. Состояние – ужасающее…

Естественно, что с самой большой заинтересованностью я проанализировал подготовку учащихся по зерноуборочным комбайнам. Подробно говорил с преподавателями, уровень познаний которых не выходил за пределы учебника по зерноуборочным комбайнам, написанного Портновым. Основной упор в преподавании делался на изучение устройства комбайна, умения разобрать и собрать отдельные рабочие узлы и агрегаты. Знакомство с регулировками рабочих органов начиналось и заканчивалось изучением конструкции регулировочных устройств, то есть, какой гайкой можно изменять зазоры и другие регулировочные параметры. Но вот как в работе пользоваться этими регулировочными устройствами, чтобы обеспечить работу без потерь зерна при максимальной производительности комбайна, сведения практически отсутствовали.

М.Н.Портнов был монополистом в написании учебных пособий по зерноуборочным комбайнам. Его первые книги по комбайну «Сталинец-6» были написаны очень профессионально. По ним и я учился, и сведениями из этих книг пользовался при работе в совхозах «Ленинский» и «Троицкий». Участие автора этих книг в испытании комбайнов давало ему возможность подробно приводить не только конструкцию, но и технологические регулировки комбайна. До сих пор их помню, так как излагались так, что это было понятно даже малограмотному комбайнеру. Например, «сила дутья», то есть скорость воздушного потока на первой очистке должна быть такой, чтобы на ладони руки, расположенной в нижней части выхода из очистки, чувствовались удары зерна, но без боли. Если чувствовалась боль – значит «сила дутья» велика, а если нет вообще ударов, то мала. Легкие удары – это удары неполноценного, щуплого зерна, что и является главным критерием правильности регулировки заслонок вентилятора первой очистки.

Впоследствии, особенно когда М.Н.Портнов стал главным редактором издательства «Колос», технологическая часть сведений в его книгах постепенно стала исчезать, и стали обнаруживаться принципиальные ошибки. Например, регулировочное устройство очистки, с помощью которого устраняют потери зерна в полову, изложено совершенно ошибочно, почему на самоходных зерноуборочных комбайнах, включая «Ниву», его зачастую вообще снимали. И такое положение наблюдалось не просто на отдельных комбайнах, но в некоторых хозяйствах – поголовно. А без него потери зерна в полову всегда были не менее 10%.

Проанализировал я содержание учебников и по другим дисциплинам. Положение – такое же. Обучение велось вообще, то есть сведения преподносились общие, без привязки к насущным проблемам работы механизатора в поле. Чувствовалось, что учебники все эти писали авторы, которые сами, своими руками, мало что выполняли.

А что же преподаватели? Многие из них сами работали на комбайнах, но опять же в пределах советов книг Портнова и других подобных изданий.

В своей статье я изложил ряд практических рекомендаций по повышению уровня подготовки механизаторов. На этом задание редакции я посчитал полностью выполненным. Далее, пользуясь содержанием статьи, к решению этой проблемы должны были подключиться соответствующие службы. Но, увы…

А каков уровень подготовки специалистов среднего звена? Следующая моя командировка в Карачаево-Черкесию, в совхоз-техникум «Кавказский». Прежде всего, меня интересовала подготовка агрономов, которых правильно было бы назвать агротехниками.

Обстановку для знакомства с учебным процессом руководство техникума создало мне самую благоприятную. Проблемы здесь оказались даже сложнее, чем в ПТУ.

Чисто агрономические проблемы изучались в достаточном объеме, но уж слишком формально. Весь процесс обучения покоился на формуле: «Запомните, что…».

Что же касается познаний по механизации, то процесс обучения исходил из предпосылки, что все технологические операции выполняются «по щучьему велению».

Учебный план подготовки агрономов изобиловал множеством нестыковок и перекосов.

Мне стало совершенно ясно, что уровень практических познаний агрономов в колхозах и совхозах – это не столь вина, сколь их беда, заложенная еще в процессе подготовки в техникуме.

По результатам этой командировки в «Ставрополке» появилась моя большая статья, почти на целую полосу, с изложением действительного содержания подготовки агрономов в техникуме и рекомендаций по улучшению учебного процесса.

Настал черед выяснить, как ведется подготовка высшего агрономического звена специалистов, получающих после окончания сельхозинститута специальность «Ученый агроном».

Посоветовались мы в редакции «Ставрополки» в каком направлении вести изучение деятельности Ставропольского сельхозинститута, единственного института в крае по подготовке агрономов высшей квалификации.

В принципе я очень хорошо знал все узкие места в подготовке ученых агрономов. В шестидесятые годы несколько лет я читал лекции по сельхозмашинам на агрономическом факультете, был членом ГЭК по присвоению выпускникам института специальности «Ученый агроном», участвовал в работе Ученого Совета этого факультета.

В то время я не вдавался в детали подготовки студентов по отдельным дисциплинам, и об этом мог судить лишь слушая ответы студентов на вопросы экзаменационных билетов и членов ГЭК. Часть студентов сдавала экзамены по билетной форме, а остальные - защищали дипломные работы.

В экзаменационных билетах полностью отсутствовали вопросы по механизации технологических процессов производства всех без исключения сельскохозяйственных культур. До меня в составе ГЭК не было представителя ни с кафедры сельхозмашин, ни с кафедры эксплуатации машинно-тракторного парка. Так сложилось, по-видимому, потому, что соответствующие дисциплины читали преподаватели без ученых степеней и званий. Меня же признали как специалиста, и сразу же включили в состав ГЭК. Уже на первом заседании ГЭК я высказал свое удивление пренебрежением познаний по механизации сельского хозяйства. Получалось, что выпускники института получали специальность ученого агронома лишь за познания «чисто» агрономических проблем.

На следующий год я настоял на том, чтобы в каждом билете был обязательно вопрос, прежде всего, по сельхозмашинам, для чего заблаговременно представил в деканат агрономического факультета соответствующий перечень вопросов. Однако возник конфуз. Практически никто из студентов не смог ответить на эти вопросы. При составлении их я не учел, что лекции то читал на данном потоке студентов не я, а Иван Михайлович Демкин. Я ранее отмечал, что мы совершенно по-разному вели отбор учебного материала. Поэтому в следующем году перед госэкзаменами предоставили достаточное время для того, чтобы я дал не просто краткую консультацию, как это делалось по всем дисциплинам, вопросы по которым были включены в экзаменационные билеты, а прочитал сокращенный курс лекций с подробными ответами на все вопросы экзаменационных билетов. В последующие годы подошли курсы, на которых лекции читал уже я, и такие подробные консультации уже не были востребованными.

Вскоре на нашей кафедре закончил очную аспирантуру и защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата сельскохозяйственных наук Геннадий Никифорович Писаренко. Ему и было поручено читать лекции по сельхозмашинам на агрономическом факультете. Но так как он по специальности техник-строитель, и до поступления в институт работал прорабом на одном из предприятий, где на строительстве промышленных объектов работали заключенные, то такая «ноша» для него оказалась тяжеловатой. Я передал ему и свой конспект лекций и другие материалы, которые могли бы оказать существенную помощь его становления в новом амплуа. Но Геннадий Николаевич избрал более легкий путь, близкий к тому, по которому шел и мой предшественник Иван Михайлович Демкин. В состав ГЭК его не стали включать, и в экзаменационных билетах для вопросов по сельхозмашинам вновь места не оказалось. И такое положение в деятельности ГЭК стало традицией на все последующие годы.

Защита дипломных работ студентами-дипломниками меня и озадачила, и насторожила. Дипломная работа содержала результаты экспериментов, проведенных на полях колхозов или совхозов в реальных условиях выращивания сельскохозяйственных культур. Получалось, что присвоение квалификации «Ученый агроном» было дано только на основании умения поставить небольшой эксперимент.

Вот мой диалог с одним из студентов, защищавшим свою дипломную работу

- Вы утверждаете, что при уборке урожая зерноуборочным комбайном было установлено, что в результате внедрения вашего предложения намолот зерна повысился на 8 процентов. Каким зерноуборочным комбайном проводилась уборка зерна на опытной делянке?

- Самоходным.

- Каким конкретно? Какая марка комбайна?

- Обычная.

- А как определяли намолот зерна?

- По бункерному весу.

- Но ведь в бункере не просто чистое зерно, а зерновая смесь. Как учитывалась засоренность зерна примесями?

- В зерновой смеси и на опытной, и на контрольной делянках примеси были постоянными.

- Так ли это? В какое время проводили контрольные замеры?

- А какое это имеет значение?

- При каких регулировочных параметрах зерноуборочного комбайна проводилась уборка? Кто проверял правильность регулировки комбайна?

- А зачем проверять? Комбайнер у нас грамотный.

- А как на контрольной и опытной делянках определялись потери зерна?

- А наш комбайн работал без потерь…

Примерно в таком же духе при защите своих дипломных работ на мои вопросы отвечали и другие студенты и по иным темам.

С подобной проблемой я однажды познакомился, будучи членом оперативной группы комиссии краевого комитета народного контроля при проверке деятельности Ставропольского научно-исследовательского института. Только в данном случае мне пришлось анализировать программу и методику аспирантской научно-исследовательской работы.

Мне очень понравилось, с какой полнотой и детализацией были изложены методики по определению «чисто» агрономических показателей. Что же касается показателей агротехнологических, то там было указано: трактор – ДТ-54, плуг – П-5-35.

Вынужден был встретиться с самим аспирантом.

- Плуг П-5-35 снят с производства четверть века назад. Неужели в хозяйстве до сих пор есть такой плуг?

- Не интересовался. А что? Прицепной плуг использовать нельзя?

- Обычно исследования проводятся на новейшей, перспективной технике. Какой плуг стоило бы включить в вашу методику исследований?

- А какая разница?

- Может вместо запланированного прицепного плуга использовать полунавесной или навесной плуг? Они сейчас серийно выпускаются отечественной промышленностью.

- А какой бы вы мне посоветовали плуг?

- Чтобы ответить на этот вопрос, надо знать площади контрольной и опытной делянок.

- А какое это имеет значение?

- Эти плуги укомплектованы разными типами корпусов.

- А они что? Пашут по-разному?

- Степень крошения почвы и оборота почвенного пласта будет разная, а, следовательно, и условия для роста и развития растений окажутся не одинаковыми.

- Неужели это так?

- Но это не все. Они сильно отличаются и по устойчивости хода корпусов по глубине и ширине захвата. Этот показатель может оказать влияние на результаты ваших исследований?

- Безусловно.

- И это еще не все. А на какой скорости движения пахотного агрегата будете проводить исследования?

- А что? И это играет какую-то роль?

- Играет, и очень существенную. Степень крошения почвы и оборота почвенного пласта существенно различаются при пахоте на разных скоростях.

- Я этого не знал.

- А при каких наладках механизма навески трактора предполагали проводить исследования?

- И это важно мне знать? И это играет какую-то роль?

- Да, играет, причем, немаловажную. И это не все.

- А мы то всегда считали, что тракторист, прикрепленный к выполнению наших исследований, достаточно грамотный, и нам незачем вникать в проблемы технологической наладки пахотного агрегата. Как же мне быть сейчас?

- Рекомендую в первую очередь познакомиться со следующими тремя публикациями: ГОСТом по испытанию плугов, моим справочником пахаря, изданным в «Россельхозиздат», и рекомендациями Министерства сельского хозяйства РСФСР, в основу которых положены мои разработки.

- А где все это взять?

- Приходи на кафедру сельхозмашин, и я помогу, чем смогу.

Как видим, данная проблема является белым пятном не только у студентов, но и у аспирантов. Да не только у них. Рассматриваемая мной аспирантская методика проведения исследований не только подписана руководителем со степенью доктора сельскохозяйственных наук, но и утверждена Ученым Советом института.

А как обстоят дела подобного рода в научных кругах нашего института?

Присутствую на научной конференции преподавателей и аспирантов агрономического факультета. Почему присутствую? Такое задание я получил в редакции «Ставропольской правды». Запланирована публикация моей статьи по данной проблеме.

Докладывает один из аспирантов. За ним другой, третий… Вопросы, которые я задавал студенту при защите дипломного проекта и аспиранту СНИИСХ я повторил почти дословно этим докладчикам. Ответы аспирантов ни чем не отличались от ответов, услышанных мной ранее.

Начинают докладывать «метры» факультета. Разницы никакой. На том же уровне. Приведу характерный пример.

Доцент Георгий Иванович Дорожко докладывает об эффективности одновременного применения смеси трех инсектицидов вместо одного.

- Такой метод, - утверждает докладчик, - позволяет значительно сократить суммарный расход пестицидов.

- В какой дозе, - интересуюсь я, - применялся каждый инсектицид?

- В равной.

- А почему в равной? Какое обоснование этому?

- Так проще было провести исследования.

- А если использовать различные сочетания доз каждого пестицида?

- В таком случае исследования могут растянуться на многие годы.

- А если применить современные методы планирования экспериментов, например, использовать полный факторный эксперимент?

- Над этим я подумаю.

Когда я пишу в газету любую статью, то обязательно, до публикации, с ее содержанием знакомлю тех, о ком пишу. В данном случае со своим видением результатов прошедшей научной конференции преподавателей агрономического факультета я решил познакомить декана факультета доцента Вячеслава Ивановича Харечкина.

Вячеслав Иванович открыто не высказал своего недовольства критическими замечаниями, которых в статье я привел немало, но все же в глазах оно, определенное недовольство, мимолетно мелькало. Что же касается

полного факторного эксперимента, о чем я упомянул в обсуждении доклада доцента Дорожко, то Вячеслав Иванович с моим мнением согласиться никак не мог. Он нарисовал схему размещения опытных делянок при проведении трехфакторного эксперимента и подробно, как студенту, стал пояснять обоснованность такой методики и приземленность ее применения в современных условиях. Я внимательно слушал, и не перебивал его рассказ. В конце концов я сообразил, что по такой же методике проводили агрономические опыты и сто лет назад.

Обрисовал я Вячеславу Ивановичу преимущества новых методов планирования экспериментов, и попросил его уточнить их основы у преподавателя Казаковой Анастасии Михайловны, которая читала курс лекций по основам научных исследований. Звонит он на кафедру селекции и семеноводства, - и Анастасия Михайловна предстала перед нашими глазами. Глянув на стол, где была нарисована рукой Вячеслава Ивановича схема распределения опытных делянок, заметила:

- Это наиболее рациональная схема. Она дает возможность разместить опытные делянки случайным образом, чтобы обеспечить получение достоверных результатов.

- А если применить метод полного факторного эксперимента? – интересуюсь я.

- Такие эксперименты нереальны, так как полностью учесть все факторы практически невозможно.

Я не стал продолжать вести разговор на эту тему, понимая, что преподаватель, который читает лекции по методике проведения исследований, не имеет ни малейшего представления о том, что «это» такое. Я же Вячеславу Ивановичу вкратце рассказал и о дробном факторном эксперименте, и о методе баланса, и еще о некоторых хитростях, которые могут резко упростить и в десятки раз сократить время получения конечного результата. Эти методы особенно ценны при многофакторном эксперименте, так как каждый из них исследуется лишь на двух уровнях – верхнем и нижнем. Затем с помощью специального уравнения регрессии получают оптимальные параметры исследуемых факторов. Так что и в опытах Дорожко легко можно было бы установить оптимальное количественное сочетание доз применяемых инсектицидов в течение одного сезона, а не брать произвольно равные дозы для всех трех компонентов.

Вячеслав Иванович соглашался, что настало время переходить на современные методы планирования экспериментов, и в то же время повторил мнение институтского агрономического «метра» - профессора Александра Александровича Корнилова:

- При агрономических исследованиях никакие искусственные, а, тем более, математические методы - неприемлемы.

Мое мнение по ряду позиций с мнением Александра Александровича частенько не совпадало. Он отрицал влияние скорости пахоты на урожай сельскохозяйственных культур, и не соглашался с моими доводами, что при этом изменяется степень крошения почвы и, естественно, становятся другим воздушно-водный режим почвы. Не сошлись наши мнения и в вопросе оценки сева зерновых колосовых культур рядовыми и узкорядными сеялками. Он отстаивал позицию применения в учхозе института только узкорядных сеялок. В то же время профессор, доктор сельскохозяйственных наук Николай Иванович Перегудов, директор опытной станции института, беспрекословно поддерживал мою точку зрения, что засилье в учхозе узкорядных сеялок СУБ-48 надо устранить. По этому поводу у меня произошел казус…

С проректором института по производству доцентом Борисом Васильевичем Малюченко перед севом озими произошел такой разговор:

- Сев надо вести только рядовыми сеялками СУ-24, - советую я. - Это мнение не только мое, но и мнение безвременно ушедшего из жизни профессора Перегудова.

Борис Васильевич знал, что я курирую вопросы механизации полеводства в учхозе, и с моим мнением считался. Но на этот раз решил подстраховаться. Собрал в своем кабинете «элиту» ученных агрономического факультета и по поводу сеялок СУБ-48 спросил их мнение:

- Только сеялками узкорядными надо вести посев озими в учхозе, - услышал он единодушный совет.

Тут же звонок на кафедру сельхозмашин:

- Попросите доцента Бугайченко немедленно зайти ко мне в кабинет.

Я оказался на месте, и незамедлительно пошел на вызов. Не успел я за собой закрыть дверь кабинета, как услышал в мой адрес упрек:

- Что же ты вводишь меня в заблуждение по поводу сеялок СУБ-48? Все сидящие здесь агрономы единодушны во мнении, что именно узкорядный сев для учхоза наиболее приемлем.

- Какие основания они приводят?

- Такой сев позволяет получить наивысший урожай.

Обвел я глазами сидящих в кабинете ученых с соответствующими степенями и званиями, и был в недоумении. Чувствовалось, что с мнением профессора Перегудова они или не знакомы, или не были согласны.

- Я не буду переубеждать никого, что узкорядный сев в наших южных засушливых условиях не имеет преимуществ ни по одному показателю. Но это вопрос чисто агрономический. Я же механизатор и говорил не об узкорядном севе, а об узкорядных сеялках СУБ-24. Сошники этой сеялки имеют серьезный недостаток – разноглубинную заделку семян. Более того, часть семян оказываются даже на поверхности поля. Поэтому агрономы, в процессе сева, заглубляют сошники настолько, чтобы устранить этот недостаток. Но и при этом часть семян оказываются заделанными мелко, и такие всходы в суровые зимы вымерзают. Часть же семян при этом оказываются заделанными слишком глубоко, и их всходы оказываются или слишком ослабленными, или вообще погибают.

Слушали меня внимательно, и мой рассказ ни разу не прервали. Чувствовалось, что об этом недостатке сеялки СУБ-48 они не были осведомлены.

- Такая разноглубинность заделки семян вас устраивает? – задаю я риторический вопрос.

- Об этих недостатках узкорядной сеялки мы не слышали, - единодушное признание присутствовавших специалистов по агрономии.

- Придется, пересмотреть комплектацию учхоза сеялками, - заключает Борис Васильевич.

Я же еще раз убедился, что даже агрономические «метры» в вопросах механизации осведомлены, мягко выражаясь, недостаточно. Поэтому в подготовке своей статьи по поводу присвоения специальности «Ученый агроном» этому недостатку уделил особое внимание.

О содержании дипломных проектов будущих ученых агрономов я был достаточно осведомлен, участвуя в работе ГЭК агрономического факультета. Но все же решил «полистать» их в архиве института. Прихожу к проректору института по учебной работе доценту Игорю Георгиевичу Минаеву за разрешением. При этом не скрыл, с какой целью я интересуюсь этим вопросом.

- Разрешить не могу. Обратись непосредственно к ректору.

Захожу в приемную ректора и Антонину Ивановну, секретаря ректора, прошу доложить, что экономический обозреватель газеты «Ставропольская правда» доцент Бугайченко просит аудиенции, и показываю ей соответствующее удостоверение.

- Что тебя интересует в архиве? – интересуется Виктор Яковлевич Никитин.

Вкратце я изложил задание редакции «Ставропольской правды» и получил добро на посещение архива института.

Посмотрел я не один десяток дипломных работ выпускников агрономического факультета. Все они – как под копирку. В их содержании лишь описание проведенных экспериментов с определением агрономических показателей. Проблемы механизации проведения экспериментов ограничивались лишь указанием марок используемой сельскохозяйственной техники, да и то, чаще всего, давно снятой с производства нашей сельскохозяйственной промышленностью.

Обсуждаю эту проблему с деканом агрономического факультета доцентом Вячеславом Ивановичем Харечкиным.

- Такова традиция в содержании дипломных работ не только в нашем институте. Так же поступают на агрономических факультетах и в Москве, и в Ленинграде, и в Краснодаре…

- Но ведь в «Положении» о дипломных проектах и дипломных работах четко указано, что в их содержании должна быть обязательно общая часть и часть специальная.

- Как это?

- Например, в дипломных проекта на факультете механизации общей частью является технология или механизация производства определенного вида работ в конкретных хозяйствах или ремонтных предприятиях. В качестве специальной части приводится разработка конструкции машин, их принципиальных узлов, или приспособлений.

- Так что же можно привести в качестве общей части в агрономической дипломной работе?

- Кем, главным образом, является агроном в хозяйстве?

- Прежде всего – технологом поля.

- Именно это и должно составить общую часть дипломной работы.

- Что именно?

- Разработка технологической карты на производство определенной культуры в конкретном хозяйстве, прежде всего в том, на полях которого проведены экспериментальные исследования.

- А в качестве специальной части привести результаты проведенных исследований?

- Безусловно. Я не против того, что будущие агрономы в течение двух-трех лет проводят экспериментальные исследования непосредственно в полевых условиях. Это прекрасно. Но вы же понимаете, что не это является главным в работе агронома. Мне думается, что тема дипломной работы должна звучать, например, так: «Технология производства кукурузы в колхозе «Казьминский» Кочубеевского района с исследованием влияния доз минеральных удобрений на урожай и качество зерна».

- В таком случае темы дипломных работ будут различаться конкретными культурами, конкретными хозяйствами и содержанием проведенных исследований?

- Именно так.

- Разработку технологической карты у нас изучают на кафедре земледелия. Так что студенты получают необходимые знания по технологии производства сельскохозяйственных культур.

- Это не совсем так. На кафедре земледелия разрабатывают не технологическую карту, а всего лишь технологическую схему. Технологическую карту разрабатывают на кафедре эксплуатации машинно-тракторного парка. Но беда то в том, что учебного времени отведено для этого явно недостаточно. А надо было бы научить студентов «разговаривать» на «ты» с любыми сельскохозяйственными машинами, чтобы обеспечить качественное выполнение технологических операций.

- Что? Научить студентов регулировать машины? А зачем же тогда в хозяйстве инженеры?

- Инженер обязан обеспечить работоспособность машин, то есть, чтобы они были исправными и поддавались технологическим регулировкам. А вот как использовать эти исправные машины – это забота агронома.

- А где столько учебных часов я возьму, чтобы научить всему этому наших студентов?

- В том то и беда, что подготовка ученых агрономов ведется как бы из предпосылки, что все полевые работы выполняются «по щучьему велению».

Рассказал я Вячеславу Ивановичу, что об этом я разговаривал не только с отдельными студентами-отличниками разных курсов факультета, но и организовал встречу с активом студентов выпускного курса. Они перечислили дисциплины, которые практически являются повтором школьных предметов, а также дисциплины, которые, по их мнению, мало имеют связи с их будущей работой. Особенно большие нарекания были высказаны в адрес кафедры химии.

Нужно отдать должное Вячеславу Ивановичу. В его поведении я почувствовал заинтересованную озабоченность. Но на этом наш разговор был прерван. Он ушел читать свою лекцию.

Несколько дней спустя мы встретились вновь, и продолжили прерванный разговор.

- Почему культурные и сорные растения изучаются на трех разных кафедрах?

- Не задумывался над этим. Так исторически сложилось. Действительно, вряд ли можно оправдать изучение сорных растений на кафедре земледелия. Я знаю много подобных несоответствий. Но их устранение невозможно по двум причинам. Во-первых, учебный план специальности «Ученый агроном» утвержден министерством. Программы всех дисциплин также соответственно утверждены. Во-вторых, все эти перемены связаны с изменениями в штатах кафедр. А это уже проблема социальная. Так что лучше ее не затрагивать. Да это, по-моему, не так уж принципиально.

- Я это затронул с позиции, что при концентрации изучения всех растений на одной кафедре легко было бы избежать множества повторов, которые наблюдаются сейчас, и тем самым высвободить определенное количество часов.

- Что же касается разработки полной технологической карты, а не технологической схемы, как это имеет место сейчас, то эта проблема, думаю, разрешима – добавим количество часов, выделяемых для кафедры эксплуатации машинно-тракторного парка.

- Эта проблема куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. В полной технологической карте, на базе чисто агрономических проблем, необходимо для всех операций технологии производства соответствующей культуры комплексное решение вопросов подбора требуемых мобильных энергетических средств, сельскохозяйственных машин, эксплуатационных показателей машинно-тракторных агрегатов, экономической оценки выполнения всех работ. То есть должны быть задействованы кафедры тракторов, сельхозмашин и эксплуатации машинно-тракторного парка факультета механизации, а также ряд кафедр экономического факультета.

- И как же все это совместить?

- Мне думается, что во главу угла всего учебного процесса необходимо поставить разработку технологической карты на производство конкретной культуры в конкретном хозяйстве. При этом разрабатывать технологическую карту следует не учебную, а реальную.

- Как это сделать?

- Реальную технологическую карту надо разрабатывать в течение всего срока обучения в институте. Не позже второго курса выдавать тему дипломной работы, графы и колонки которой заполнять по мере изучения соответствующих дисциплин. Естественно, что данные технологической карты, по мере повышения уровня знаний студентов, будут не однажды корректироваться. Скажем, появилась новая сельскохозяйственная техника, новые сорта выращиваемых культур, более совершенные пестициды, другие расценки на выполняемые работы, новые цены на используемую продукцию и так далее. И все эти данные потребуют определенной переработки технологической карты.

- Но при этом потребуется изменить порядок изучения некоторых дисциплин.

- Возможно. Но и не обязательно. Просто в процессе обучения студентам придется постоянно следить за изменениями всех показателей, которые используются в технологической карте. Например, за время обучения студентов в институте на производство поставлены некоторые новые образцы сельскохозяйственной техники, появились более совершенные пестициды и подобное прочее.

- Но ведь в хозяйстве, для которого разрабатывается конкретная технологическая карта, всех этих новинок может и не быть.

- В разрабатываемой технологической карте необходимо предусмотреть не то, что есть в хозяйстве, а то, что должно быть, то есть, все самое современное.

- Пожалуй, в этом есть рациональное зерно.

- Экономическую эффективность в таком случае легко подсчитать по данным технологической карты, действующей в хозяйстве, и предлагаемой студентом в своей дипломной работе. Таблица сравнительных экономических данных этих карт станет главным критерием по оценке эффективности разработанной технологии производства конкретной культуры.

- Все эти предложения вызывают определенный интерес…

- Но это еще далеко не все. Во многих дисциплинах по очень многим показателям главенствует зубрежка. - Запомните, - говорят преподаватели, - что для такой то культуры глубина заделки семян должна быть вот такой, а соответствующие PNK - в такой вот пропорции…

Все это и подобное представляет собой просто справочный материал, запоминать который вовсе не обязательно. Для этой цели имеются соответствующие справочники. Надо вести учебный процесс так, чтобы студент не просто запомнил, а понял, осознал существо изучаемой проблемы. Например, рассматривая глубину заделки семян, надо обязательно выяснить, что произойдет, если семена заделаны слишком глубоко или излишне мелко, как это отразится на росте и развитии растений, величине урожая и качестве зерна, а также на других показателях. Между прочим, именно такое изложение учебного материала позволит резко сократить время изучения многих тем, высвободив часы для других нужд.

- Ох, как это не просто осуществить. В учебниках и учебных пособиях превалируют именно конкретные рекомендации, а не анализ самих технологических операций.

- Но все сказанное важно, но не самое главное. Необходимо усилить изучение средств механизации, резко увеличив количество часов на изучение соответствующих дисциплин.

- Я знаю, что во многих цивилизованных странах так и поступают.

- Так, может быть, и название специальности изменить?

- А каким оно должно быть?

- Может приблизить к специальностям для животноводства – зоотехник и зооинженер? Вот и появятся у нас агротехник и агроинженер. А то ведь как-то не совсем звучно – агроном и ученый агроном.

- Но таких специальностей в соответствующем перечне нет.

- Существо то не в самом названии, хотя и это немаловажно. Существо в содержании учебного плана подготовки соответствующей специальности.

- Предвижу, что осуществить все эти перемены вряд ли удастся в ближайшее время, - заключил нашу беседу Вячеслав Иванович.

В следующей нашей беседе Вячеслав Иванович с определенным недовольством поинтересовался:

- А на других факультетах лучше, чем у нас?

- За все факультеты не ручаюсь, но на факультетах экономическом и механизации если и лучше, то лишь на чуть-чуть.

- А там какие проблемы?

- На экономическом факультете готовят не экономистов, а статистов. Они с точностью до копейки умеют подсчитать, как хозяйство «сработало», но совершенно не решают проблему, как это хозяйство должно было «сработать».

- Не совсем понял твою мысль.

- Когда приглашают меня в хозяйство, то, даже при поездке по полям, я, кроме главного агронома и главного инженера, часто приглашаю и главного экономиста. Так что о познаниях экономистов я имею вполне определенное представление. Как правило, я им в поездке во время уборки хлебов задаю такой вопрос:

- Почему у нас такая живучая копенная технология уборки незерновой части урожая, а в цивилизованных странах производят комбайны вообще без копнителей?

- А чем же там кормят скот? – неизменный ответ.

Задаю следующий вопрос:

- По какой из шести возможных технологий вы рекомендуете убирать незерновую часть урожая хлебов в вашем хозяйстве?

- А какие эти шесть технологий?

Задаю вопрос из другой области:

- Какой процент гумуса в почвах вашего хозяйства?

- Процентов 50-60.

Как видим, в этом вопросе главный экономист не имеет даже примерного представления о порядке подобной цифры.

- Неужели все это правда? – недоумевает Вячеслав Иванович.

- К сожалению.

- А как дела на факультете механизации при подготовке инженеров-механиков?

- На кафедре ремонта машин обучают, как спроектировать цех ремонтного завода или центральную ремонтную мастерскую. В определенной мере касаются ремонта тракторов. О ремонте сельхозмашин – ни единого слова. Об этом я не однажды говорил на заседаниях Ученого Совета факультета.

- И каков же результат?

- Заведующий кафедрой ремонта машин доцент Юлий Матвеевич Шапран однажды пообещал, что он прочитает двухчасовую лекцию на эту тему.

- Прочитал?

- Да разве эту проблему изучишь за два часа? Вот конкретный пример. Шпаковское районное управление сельского хозяйства решило провести предуборочный семинар по зерноуборочным комбайнам в нашем учхозе. Для этого пригласило специалистов из Изобильненского опорного пункта завода «Ростсельмаш». В качестве слушателя был приглашен и я. Возле комбайна «Дон-1500» один из приехавших специалистов рассказывал о возможных неполадках в действии гидрооборудования комбайна. Несколько инженеров хозяйств слушали рассказ со вниманием. Остальные инженеры стояли в сторонке с безразличным видом. На этой теме семинар мог бы и завершиться. Пришлось мне из слушателя превратиться в специалиста по ремонту комбайнов. Более двух часов я рассказывал о том, что и как следует сделать при подготовке комбайнов к уборочной страде. При этом моем рассказе все инженеры кучно обступили меня, и отбоя от их вопросов не было. Чувствовалось, что многое из того, что я говорил, для них было новинкой.

- А почему в таком семинаре участвовал ты, преподаватель кафедры сельхозмашин, а не преподаватель кафедры ремонта машин?

- Вопрос не ко мне, хотя все здесь ясно. Но не лучше обстоят дела и на кафедре эксплуатации машинно-тракторного парка. Вы были на этой кафедре и что вы там видели?

- Тракторы всех марок.

- Действительно, диагностике тракторов там уделяют очень большое внимание. А какие сельхозмашины вы там видели?

- Плуг и сеялку.

- А зерноуборочный комбайн? А кукурузоуборочный комбайн? А свеклоуборочный комбайн? А кормоуборочный комбайн? А другие сложные и не очень сложные сельхозмашины?

- Этого ничего там нет.

- В том то и беда.

- Я многократно поднимал эту проблему на заседаниях Ученого Совета факультета механизации, доказывал, что надо же студентов научить эксплуатировать все эти машины. Но все – безрезультатно.

- Потому то и все проблемы по эксплуатации всех сельскохозяйственных машин легли на твои плечи?

- На всех краевых, районных и хозяйственных семинарах по уборке хлебов, кукурузы, свеклы я был постоянным докладчиком. Более того, подготовка краевых семинаров зачастую была моей прямой обязанностью. Например, к краевому семинару по уборке сахарной свеклы привлек меня главный инженер треста совхозов Валентин Алексеевич Мурашкин. Этот семинар решено было проводить в колхозе «Казьминский» Кочубеевского района в бригаде героя социалистического труда Нагорного. Лично свой комбайн он не смог отрегулировать так, чтобы обрезка ботвы соответствовала требованиям. И корни сахарной свеклы по этой причине на ставропольских сахарных заводах от Нагорного не принимали. А вот краснодарские сахарные заводы от «чужаков» – принимали и такие корни.

- Интересно...

- Мы с Мурашкиным выезжали на место несколько раз, чтобы обеспечить подготовку семинара на должном уровне.

- Помог Нагорному?

- Безусловно. Он не знал у своего комбайна только одну регулировку, точнее не умел пользоваться регулировкой, которую называют – вертикальная поправка, и поблагодарил меня за эту науку.

Передо мной стояла еще одна очень важная задача – показать, что свеклоуборочные комбайны теребильного типа, в сравнении с комбайнами с предварительной обрезкой ботвы, работают более качественно и имеют меньшие потери сахароносной массы, то есть с комбайнами, которые стали все шире использоваться в крае. Между прочим, на таком же комбайне работал и Нагорный.

- И удалось доказать?

- Безусловно. И многие из руководителей хозяйств пожалели, что комбайны теребильного типа продали гонцам из северных регионов. Однако после того, как я рассказал и показал всю сложность их наладки в работу, сожаления отпали:

- Эти комбайны – не для наших механизаторов. Теперь мы понимаем, почему в наших хозяйствах они так и не заработали.

В разговоре с Харечкиным и другими учеными разных специальностей с разных факультетов института я не только набирал фактический материал о подготовке агронома высшей квалификации, которого обозначили специальностью «Ученый агроном», но и продолжал формировать свое понятие, какими познаниями необходимо его снабдить в процессе обучения.

Все годы своего пребывания на Ставрополье я имел постоянные контакты со специалистами и механизаторами колхозов и совхозов. Особенно часто я выезжал в хозяйства в период уборки хлебов для проведения соответствующих семинаров, а также по заданию редакции газеты «Ставропольская правда» для освещения в газете действительного состояния дел в АПК края. Иногда выезжал и в другие южные регионы. Так что я не понаслышке знаю о том, что, в частности агрономы хозяйств, знают, чего не знают, что при их обучении в институте оказалось необходимым, а что не было востребованным. Так что в разговоре с Вячеславом Ивановичем я не просто обсуждал учебные дела, а окончательно формировал сведения, которые будут приведены в запланированной статье под заголовком «А может агроинженер?»

Копию написанной статьи я передал ректору института профессору Виктору Яковлевичу Никитину. Недельки через две эта статья перекочевала на стол проректора института по учебной работе доцента Игоря Георгиевича Минаева. Вскоре она легла на стол декана агрономического факультета доцента Харечкина с резолюцией: «Рассмотреть на методической комиссии факультета».

Воспоминания мои о заседании той методической комиссии очень грустные. Обсуждения содержания статьи практически вообще не было. Сама статья была воспринята как давление факультета механизации с помощью доцента Бугайченко – обозревателя газеты «Ставропольская правда» - чтобы «обобрать» агрономические дисциплины.

Наиболее резко выступил заведующий кафедрой агрохимии, профессор, доктор сельскохозяйственных наук Валентин Васильевич Агеев. Не вдаваясь в обсуждение содержания статьи, он обвинил меня в попытке вымогательства часов для дисциплин по механизации сельского хозяйства, и при этом заключил:

- Эксплуатация машинно-тракторного парка – это дисциплина инженерная и агрономам она вообще не нужна.

На агрономическом факультете, да и не только на нем, четко просматривается узкоспециализированное распределение преподавателей не только по дисциплинам, но и по их отдельным разделам. Я часто удивлялся тому, что за пределами ими читаемого курса лекций наблюдается чистое белое пятно. Этим можно объяснить и мнение Агеева относительно дисциплины ЭМТП. Это было мнение бывшего руководителя научного сельскохозяйственного учреждения, который то должен был хорошо знать потребности производства. Но ведь у многих преподавателей стаж производственный работы в селе куда скромнее, а то и совсем отсутствует. Так что удивляться такой узости взгляда, как у Агеева, не приходится.

Слушал я Агеева и удивлялся. В дисциплине ЭМТП студенты должны научиться подбирать сельскохозяйственную технику под конкретную культуру, составлять машинно-тракторные агрегаты и расставлять их по рабочим местам, проводить полевую наладку их на заданные условия работы, выявлять и устранять возникающие технологические неполадки в работе машин, и еще многое-многое. Например, при работе зерноуборочного комбайна надо уметь выявить и определить уровень потерь зерна по отдельным каналам и, если они выше агротехнологических допусков, то найти причину и устранить эти потери. Это ж ведь первейшая и важнейшая задача агронома на уборке хлебов! К сожалению, на изучение этой проблемы и еще множества других важных проблем в курсе ЭМТП времени вообще не предусмотрено. Отведенное по учебному плану время с трудом хватает лишь на то, чтобы познакомиться с правилами разработки технологической карты на производство какой-то одной культуры, особенно по подбору и комплектованию машинно-тракторных агрегатов для каждой операции технологического процесса.

Заведующий кафедрой почвоведения доцент Вадим Иванович Тюльпанов отметил, что в ряде дипломных работ приведены реальные технологические карты конкретного хозяйства, и высказал неправомерность что-либо в них изменять.

Реальные технологические карты. С ними я очень подробно познакомился при проверке деятельности АПК Петровского района, будучи членом комиссии краевого комитета народного контроля. О результатах нашей проверки от имени комиссии докладывать было поручено мне. Когда я отмечал состояние технологических карт на производство культур, выращиваемых в районе, то заметил:

- Благодарите Бога за то, что вы не пользовались имеющимися в бригадах технологическими картами, так как, следуя им, вы не смогли бы получить высоких показателей. Необходимо срочно не просто их подправить, а разработать новые, которые бы полностью соответствовали современным требованиям. Наш институт в этом вопросе может вам оказать существенную помощь.

Содержание написанной статьи мы детально обсуждали с Вячеславом Алексеевичем Чечулиным, заведующим отделом сельской жизни газеты «Ставропольская правда».

Чувства у нас обоих были разноплановые. Публикация статьи в газете – это же антиреклама институту. Я человек принципиальный, и если бы в крае было хотя бы два института, которые готовят агрономов высшей квалификации, то я бы настоял на публикации статьи. Но институт один. После такой публикации многие предпочтут другие институты, например, Кубанский? Что, там готовят ученых агрономов лучше? Ничуть. Это не вина, а беда нашего и других институтов, что уровень подготовки специалистов на агрономическом факультете давно отстал от запросов производства.

Вскоре вызвал меня декан факультета механизации Владимир Иванович Гребенник и сходу задает мне вопрос:

- Выбирай, где ты собираешься работать – в институте или в газете «Ставропольская правда»?

С Владимиром Ивановичем наши пути пересекались еще на Украине, когда он был студентом Мелитопольского института механизации сельского хозяйства, а я - старшим преподавателем кафедры сельхозмашин. Взаимоотношения наши здесь, в институте, были нормальными, и я был убежден, что по своей инициативе он не мог бы задать подобный вопрос. Собственно, мне был предложен ультиматум: статью не публикуй, иначе будешь уволен из института.

Кто велел декану предложить мне такой ультиматум? Это могли быть Минаев или Никитин. Так как кадрами распоряжался ректор института, то подозрения падали на него. Возникшую проблему он решил осуществить руками декана. Но это было лишь мое предположение. Позже появилось еще одно предположение.

Страна праздновала 55-ю годовщину победы в ВОВ. От нашего факультета определенным образом отметить этот праздник была предложена моя кандидатура. Написана была соответствующая характеристика и передана ректору. Но это представление было отклонено, и вместо меня, участника ВОВ, отмечен был другой достойный преподаватель, но не участник ВОВ. Более того, не только все участники войны, но и все ветераны труда получили определенные подарки. Я же даже такой чести не был удостоен. Кто мог это организовать? Сомнений у меня нет. Не заслужил: не лезь туда, куда начальство не направило. А я то думал…

В цивилизованном мире не преминули бы в полной мере использовать выявленные резервы повышения уровня подготовки специалистов. В нашем институте – увы…

Застой при правлении Никитина был полнейший. При предыдущем ректоре профессоре Викторе Ивановиче Лисунове на каждой кафедре велась разработка научно-методических тем по совершенствованию преподавания всех изучаемых в институте дисциплин. Проректор по учебной работе института доцент Владимир Романович Марков очень строго следил за планомерностью выполняемых исследований. С приходом Никитина Марков немедленно был уволен из института, и лишь благодаря вмешательству крайкома партии он был оставлен в должности доцента кафедры тракторов и автомобилей. Что же касается научно-методических работ, то о них просто позабыли…

И все же затронутая в моей статье тема не давала мне покоя. Чем больше я встречался с главными агрономами хозяйств и агрономами бригад и отделений совхоза, тем больше убеждался, что по вине наших агрономов много бед возникает в их хозяйствах. Приведу несколько примеров.

Учхоз нашего института. Начало уборки хлебов. Я, как правило, в это время - у работающих комбайнов. Подходит ко мне главный агроном учхоза и просит посмотреть один из комбайнов, при работе которого потери зерна в полову столь велики, что превышают сбор зерна в бункер. Оказывается, что жалюзи верхнего решета полностью прикрыты, и открыть их невозможно – засорилась половой полость, где расположены коленца поворота жалюзи. Когда засорилась? Естественно, что в прошлогоднюю уборочную страду. Следовательно, с такими же потерями комбайн работал и тогда. Можно лишь представить, сколько по этой причине учхоз недобрал зерна. В процессе же ремонта к очистке комбайна не притронулась рука ремонтника.

Во времена, когда главным агрономом в учхозе был Станислав Романович Ледовской, ничего подобного не было. Мы с ним работали в полнейшем контакте. Обязательно перед уборкой выставляли все отремонтированные комбайны на так называемую линейку готовности. Очень тщательно проверяли техническое состояние каждого комбайна, и выявленные недочеты своевременно устранялись. Вместе проводили и все полевые регулировки комбайнов. После него – увы...

Грачевский район. По заданию редакции газеты «Ставропольская правда» я выехал для знакомства с ходом работ по уборке кукурузы на зерно. С главным агрономом районного управления Федором Яковлевичем Мальцевым мы направились в хозяйства. Прежде, чем выехать к комбайнам, заехали на ток, чтобы посмотреть состояние убранных початков кукурузы. Мне сразу же стало ясно, что комбайны разрегулированы, а может быть и просто неисправные. По дороге в поле рассказываю своему сопровождающему, на что надо будет обратить внимание при осмотре комбайнов. По глазам вижу, что он понимает меня так, как я бы понимал китайца, говорящего на своем родном языке. Подъезжаем к работающему комбайну. Прежде, чем открыть щиток початкоочистительного аппарата, я показываю своему сопровождающему как это сделать. Дело то в том, что сами защелки спрятаны внутри, и их не увидишь, а можно лишь руками нащупать. Одну защелку освободил я, а вторую освободил уже Федор Яковлевич. Открываем щиток и видим, что прижимные пружины очистительных вальцов вообще не зажаты, а некоторых вообще нет. Поэтому початки были плохо очищены и возникали большие потери на землю вышелушенного зерна и початков. Не удивительно, что на току идет ручная массовая доочистка початков от обвертки школьниками и женщинами. В другом хозяйстве проблема та же. Но на этот раз мой сопровождающий уже сам открыл щиток початкоочистительного аппарата. Свой репортаж в газете пришлось озаглавить «Уборку начали с потерь».

И подобных примеров я мог бы привести множество. Это - укоренившаяся система безграмотности агрономов в вопросах механизации. Поэтому я часто не считаю необходимым в своих мемуарах переходить на персоналии.

Неожиданно меня приглашают в крайОНО и предлагают создать творческий коллектив ученых для разработки учебного плана и программ для сельского среднеобразовательного колледжа. Оказывается, там познакомились с моими публикациями в газете «Ставропольская правда» об уровне подготовки контингента в СПТУ и сельских техникумах. Мое понимание проблем в подготовке механизаторов и агрономов было воспринято с большой заинтересованностью. Подробно я с начальником Научной лаборатории непрерывного профессионального образования крайОНО Владиславом Дмитриевичем Корнеевым заключили соответствующий договор.

Подобрал я по своему усмотрению ученых, которые должны были написать программы по специальным дисциплинам. К сожалению, время неумолимо бежало вперед, а мои коллеги даже не приступали к началу разработки соответствующих программ. Пришлось самому писать программы и по ремонту машин, и по эксплуатации машинно-тракторного парка. Исключением были лишь составители программы по мобильным энергетическим средствам. Так я озаглавил дисциплину, которую принято везде называть «Тракторы». Эту программу разрабатывали доценты Владимир Романович Марков и Анатолий Кузьмич Кобозев. Рассказал я им, какую программу я хотел бы увидеть. Владимир Романович спрашивает:

- На сколько часов рассчитывать программу?

- На сколько посчитаете нужным.

- Тогда скажи, сколько недель будут они изучать дисциплину и сколько часов будет еженедельно?

Я понимал Владимира Романовича. Он почти два десятка лет был проректором по учебной работе и на составлении учебных планов, как говорят, зубы съел. Количество часов на каждую дисциплину установлено было свыше, и лишь в небольших пределах разрешалась корректировка в сторону увеличения или уменьшения установленного лимита. Чем руководствовались там, наверху, при выделении именно того количества учебных часов, которое прописано в учебном плане, никто пояснить не мог. Так сложилось исторически. К этому привык Владимир Романович, поэтому и задавал такие вот вопросы.

Эту проблему я стал разрешать по совершенно новому принципу – на каждую дисциплину выделить столько учебных часов, сколько надо для получения именно тех знаний, которые необходимы специалисту в его плодотворной производственной деятельности.

- Владимир Романович! Пойми, никаких ограничений я не накладываю на количество часов. Сколько часов посчитаете нужным для подобранной тематики программы подготовки будущего агронома, столько я и выделю. Вы с Анатолием Кузьмичом профессионалы и хорошо знаете, какие познания нужны агроному бригады колхоза или отделения совхоза. Поставьте себя на их место, и, исходя из этого, составляйте программу.

Разработанный ими первый вариант программы меня разочаровал. Он оказался чуть ли не копией программы, действовавшей в институте при подготовке инженеров-механиков.

- Как совершенствовался карбюратор двигателя внутреннего сгорания от первого простейшего образца, до современного вида – это интересно, но в работе агронома такие сведения не будут востребованы. Надо, например, изучить современный карбюратор двигателя, и на базе этих познаний выяснить, чем другие карбюраторы принципиально и по конструкции отличаются от изученной модели.

Новый вариант программы оказался идеальным. Никаких замечаний у меня не было ни по содержанию самой программы, ни по количеству часов для ее реализации. В разговоре выяснилось, что самим разработчикам данная программа понравилась даже больше, чем институтская.

- Вот теперь и институтскую программу можно подкорректировать, - высказываю свое мнение.

- Для реализации положений этой программы необходимо полностью заменить все имеющиеся на кафедре методические разработки, что сейчас является непосильной задачей, - замечает заведующий кафедрой доцент Кобозев. – Но такую цель мы ставим, и постепенно будут разработаны соответствующие методические разработки, которые послужат основой для корректировки нынешней программы.

Для разработки программы по дисциплине «Общая агрономия» я привлек ученого из агрономического факультета. Он много лет работал на производстве и, как мне думалось, должен был разработать хорошую программу. К сожалению, предложенный им вариант программы был очень несовершенным, и в разговоре с ним я почувствовал, что улучшить ее он не в состоянии. Поэтому от услуг этого ученого я отказался. По этическим соображениям не называю его фамилию. Оказывается, что мало быть хорошим ученым и педагогом, надо быть еще и хорошим методистом…

Так как времени до сдачи работы в крайОНО оставалось крайне мало, то был вынужден разрабатывать программу по общей агрономии сам.

Собрал все программы для агрономических специальностей по агрономическим дисциплинам для института и техникума, и положил себе на рабочий стол несколько десятков соответствующих поставленной цели книг. Задача моя облегчалась тем, что я немного владею скорочтением. Читал я эти книги и недоумевал. Разночтения по содержанию отдельных положений встречались очень часто. Кому и чему верить? Дубляж одних и тех же положений в книгах по разным дисциплинам являлся обязательным спутником. Изложение чуть ли не всех положений рассчитано на зубрежку, то есть на запоминание, а не на понимание, осознание рассматриваемых процессов. Об этих недостатках книг я знал и раньше, и эту проблему мы обсуждали с Харечкиным, когда вели беседы по поводу моей будущей статьи «А может агроинженер?» Но чтобы было все это в таких масштабах, я ранее не подозревал.

С данной задачей я справился довольно быстро. Этому способствовало и то, что я очень хорошо знал производство, многократно контактировал с разного уровня агрономами-производственниками, знал их болевые точки, хорошо представлял, что они знают хорошо, что недостаточно и незнание каких положений не позволяет им вести свою работу на должном уровне.

На каждую специальную дисциплину по механизации было выделено достаточное число учебных часов с тем, чтобы учащиеся получили именно те знания, которые обеспечат им стать квалифицированными агротехниками.

Программы по всем дисциплинам, кроме дисциплины «Мобильные энергетические средства», я разработал сам. Естественно, то в таком случае у меня была возможность не только не допустить разночтений и дубляжа, но и все дисциплины проранжировать во времени с учетом важности каждой из них и последовательности изучения, в том числе и чтобы подстилающий учебный материал не оказывался после изучения материала основного. Каждой дисциплине в учебном плане я нашел оптимальное место.

Не много ли я взял на себя, что выполнил задание крайОНО практически один? А как это делается в цивилизованных странах? Там тоже, чаще всего, и учебный план и программы всех дисциплин составляет один специалист, естественно, соответствующей квалификации. Причем, часто такого специалиста приглашают из другой страны.

Пять экземпляров выполненной работы и компьютерную дискету приняли у меня наши заказчики без единого нарекания.

Выполняя эту работу, я четко прочувствовал, сколь нелепа в вузах, техникумах и сельских среднеобразовательных школах система составления и учебных планов практически по всем специальностям и программам всех дисциплин.

В крайОНО делали все от них зависящее по совершенствованию учебного процесса в школах и сельских ПТУ. Особенно важное место в этой деятельности принадлежало Ученическим производственным бригадам.

Это был уже 1991 год. В пучине реформ того времени многое оказалось невостребованным…

«Ставропольская правда» решила познакомить своих читателей с успехами крайОНО в этой благородной и важной деятельности. Мне поручено опубликовать соответствующую статью. Сделать мне это не составляло ни малейшего труда. С деятельностью сельских ученических производственных бригад я связан тесными узами с 1971 года. Приведу эту публикацию дословно.

«Чему научит школа юного селянина?

Многие годы я «повенчан» с сельскими школами, с ученическими производственными бригадами. Это позволяет мне видеть недостатки в воспитании сельских школьников не понаслышке. Возьмем учеников пятых- восьмых классов. По программе у них предусмотрено трудовое воспитание, или, как это принято называть, воспитание общественно полезным трудом. Они изучают плуг, сеялку, культиватор и другие сельскохозяйственные машины. Их всех, начиная с пятого класса, поколение за поколением готовили быть трактористами-машинистами.

Но вместо достатка по-прежнему в дефиците механизаторы. Почему же заложенная идея не срабатывает? А потому, что каждый ученик индивидуален. Но если школа навязывает знания ненужные, значит она недодает знаний нужных.

Что же делать? С таким вопросом я обратился к начальнику отдела трудовой и профессиональной подготовки краевого управления народного образования И. Васильеву. И вот что он ответил:

— Сейчас в сельских школах ведется поиск выхода из создавшегося тупикового положения. Примерно седьмая часть их ведет подготовку по специальностям с учетом наклонностей и призвания учащихся.

Приезжаю в Кочубеевский район, знакомлюсь с организацией профессиональной подготовки в Кочубеевской СШ № 3. Трактористов-машинистов здесь не готовят. Мальчики познают мастерство плотников- паркетчиков, художественной обработки дерева, учатся работать с металлом.

- А девочки изучают швейное дело, - поясняет директор школы В. Зигуненко. - Есть и другие направления: фотодело, хоровое пение, хореография, музыка.

В Барсуковской СШ № 4 мальчики готовятся стать столярами- плотниками, а девочки штукатурами-малярами, швеями.

- При обучении учащиеся одновременно изготовляют товарную продукцию, — поясняет инспектор районо М. Бурба. Школа реализует ее через магазин, в котором есть специальный отдел. Такой же отдел будет открыт и в новом кочубеевском универмаге.

Изменения в профессиональной подготовке школьников налицо. Но вот над чем стоит задуматься. Если такую направленность сравнить с прежней, когда выбора вообще не было (тракторист - машинист - и не иначе!), то нынешняя система, конечно, — шаг вперед. И все же...

Вот в Барсуковской школе мальчиков учат на тракториста - машиниста. И сколько из них будут работать ими? С таким вопросом обращаюсь к завучу школы Э. Клейн. Эмма Викторовна задумалась:

— Возможно, два, максимум три...

И все? А вообще много ли выпускников сельских средних школ, получивших квалификацию тракториста-машиниста, работают сейчас по специальности? На краевом семинаре я встречался с главными инженерами колхозов, совхозов края и поинтересовался этим вопросом.

Вот типичные ответы:

В. Мудраков, главный инженер колхоза «Красный Октябрь» Арзгирского района:

- Практически не работают.

В. Иванов, главный инженер колхоза «Россия» Благодарненского района:

— Не припомню. Видимо, нет...

Не будем категоричны. Возможно, и есть. Но очень мало. А ежегодно сельские школы края выпускали их тысячами, расходуя миллионы и миллионы государственных средств впустую.

Интересную мысль высказала Э. Клейн:

- Профессии тракториста-машиниста в школе нужно учить только тех, кто действительно хочет им быть. И ни в коем случае нельзя навязывать эту профессию всем.

- Талантливых учащихся вообще следует освободить от уроков груда в полном объеме, - предлагает Эмма Викторовна. - Многие девочки-отличницы мне говорят, что шить для себя они уже научились, остальные уроки труда по шитью для них — ненужная трата времени. Просят отдать это время для лучшей подготовки к поступлению в институт по выбранной профессии.

Ознакомившись с деятельностью школ Кочубеевского района по трудовому воспитанию, я поделился своими впечатлениями с заведующей районо Н. Рудь.

- Увиденное вами это лишь шаг на пути перестройки сельских школ, - заметила она. - В ближайшее время планируем сделать большее. Особенно важна перестройка обучения в пятых-восьмых классах. Здесь, думаю, мы должны решить две задачи. Первая и, пожалуй, главная - выявить наклонности, призвание каждого,

- И вторая задача, - продолжает Н. Рудь, - это научить хорошо выполнять все работы по дому. Чтобы каждый умел и обои наклеить, и борщ сварить.

- Самая большая забота сейчас у меня, - развивает свою мысль Надежда Петровна, - как выполнить первую задачу? В пятых-восьмых классах, а может быть, и с четвертого класса, надо ввести вместо механизаторских занятий, шаблонных уроков труда изучение множества различных предметов. Например, приусадебное садоводство, виноградарство, овощеводство, животноводство, кройка и шитье, кулинария, вязание на спицах и крючком, работы но дереву и металлу.

- Но для воплощения в жизнь задуманного вами нужна земля...

- Эта проблема, думается, разрешима, - с оптимизмом высказывается Н. Рудь. - Землю для учебного процесса надо передать школам безвозмездно, навечно и без каких бы то ни было налогов. Для каждой школы 10-15 гектаров будет вполне достаточно.

На краевом семинаре по проблемам ученических бригад проректор Ставропольского пединститута М. Иванов высказался озабоченно:

- Ученические бригады надо вмонтировать в учебный процесс.

Мнение по этому вопросу начальника отдела трудовой и профессиональной подготовки краевого управления народного образования И. Васильева таково:

- Ученические бригады сейчас как бы врастают в учебно-производственный комплекс школы, в котором будет предоставлена возможность каждому учащемуся найти свое призвание, и одновременно научиться изготавливать полезную продукцию.

Рассказал я Илье Константиновичу о своих впечатлениях о поездке в Кочубеевский район.

- Все это интересно, но не ново, - прокомментировал он. Во многих школах рассуждают так или примерно так. У нас уже есть очень серьезные заделы. При нашем управлении создана единственная в республике Научная лаборатория непрерывного профессионального образования, которая является филиалом Лаборатории профессиональной подготовки учащихся общеобразовательных школ НИИ трудовой и профессиональной ориентации Академии педагогических наук СССР.

- Наша лаборатория, - говорит ее руководитель В. Корнеев, - исследует новые по содержанию учебные программы в различных типах профессиональных учебных заведениях: в лицеях, колледжах, профессионально-технических училищах и т. д.

- Нам дано право разрабатывать и корректировать сквозные учебные планы и программы для экспериментальных профессионально-технических учебных заведений, - продолжает В. Корнеев. - Сейчас мы совместно с учеными Ставропольского сельхоз-института заканчиваем разработку учебных планов и программ по профессионально-политехническому циклу предметов для школ-колледжей края по специальности «Фермер-полевод».

По мнению сотрудников лаборатории, все профессионально- политехническое обучение должно быть разделено на отдельные взаимосвязанные циклы с самостоятельными задачами и средствами их достижения. Первый цикл охватывает пятые восьмые классы. Разработан учебный план и программы по всем предметам, дающие возможность каждому учащемуся своими руками испробовать множество самых различных работ. Дело в том, что простое изучение в школе даже самых что ни на есть архиважных предметов даст немного. Необходимо изменить всю школьно-домашнюю обстановку.

- По каждому предмету планируется проведение практических занятий в школе и на приусадебном участке или даче родителей. На практике это должно выглядеть так: в школе ребята изучают все тонкости выполнения работ, а дома каждый из них своими руками делает полезное дело, совмещая работу с закреплением учебного материала.

- Все предусмотренные школьной программой предметы, - продолжает Владислав Дмитриевич, - будут преподноситься на самом современном уровне. Новейшие породы животных и сорта растений, способы и технологии, все другие новинки станут внедряться на приусадебных участках и дачах селян.

Но это что касается обучения среднеклассников. А что Научная лаборатория приготовила учащимся старших классов?

Эта группа ребят разделена на три разных потока. Первый и самый важный - те, кто собирается навек связать свою судьбу с крестьянским трудом. Они будут обучаться в среднеобразовательном колледже, где смогут приобрести одну из сельскохозяйственных специальностей - фермера-полевода, фермера-животновода, фермера - плодоовощевода. Впоследствии ребята смогут поступить в сельскохозяйственный институт. А остальные вольются в семью сельских фермеров.

Ученые сначала определили, какие знания нужны фермеру-полеводу в работе. Затем выяснили, сколько времени надо на изучение каждого вопроса. И только исходя из этого сформировали программы и учебный план.

Составлены совершенно новые программы. В них основной упор сделан не на зубрежку названий деталей и механизмов, а на умение работать на машинах в поле, выполнять работу качественно, не допускать потерь продукции.

При изучении всех предметов главное внимание будет уделено не приобретению «рецептурных» знаний, базирующихся на запоминании, или, как говорят школьники, на зубрежке, а пониманию изучаемого материала.

Обычно все предметы изучаются при решении учебных задач. Увы, нередко разрозненно, вне всякой связи одного с другим. Ученые объединили нее предметы воедино в дипломной работе. И такая деталь. Обычно дипломную работу делают в конце обучения. В колледже она будет выполняться непрерывно - по мере изучения предметов, соединяя их воедино в неразрывный учебный процесс.

Внедрение всех этих разработок начнется уже с этого ученого года. И прежде всего – в Калиновской среднеобразовательной школе-колледже Александровского района. Кроме того, по программам колледжа будет проведен эксперимент на базе отдельного из сельских ПТУ. Что же касается разработок для пятых-восьмых классов, их можно уже сейчас внедрять во многих сельских школах края.

- Хотелось бы большего. Вот если бы создать сельскохозяйственный колледж в Ставрополе, - задумчиво говорит Владимир Дмитриевич.

Альтернативы Ставропольскому сельскохозяйственному институту тут, видимо, нет. Я встретился с его ректором, профессором В. Никитиным. Изложил ему общую концепцию перестройки сельской школы и развития в крае сети сельских школ-колледжей. Поинтересовался его мнением: не сможет ли сельхозинститут стать базой Ставропольского сельского колледжа?

- Если говорить о колледже, - поясняет Виктор Яковлевич, - то вначале надо бы хорошенько разобраться, что это такое? И следует ли слепо копировать в точности то, что есть на Западе? Наш институт в ближайшее время будет преобразован в университет, - сообщает ректор. - Так что мы сможем, открыть отделения по подготовке фермеров - кадры-то у нас квалифицированные. Вот только материальную базу надо укрепить. Тем более, что в открытии таких отделений мы заинтересованы сами. Ибо лучшие их выпускники могут стать нашими же студентами.

- Для тех же, кто предпочитает несельскохозяйственные специальности и собирается поступить в институты другого профиля, - говорит Владислав Дмитриевич Корнеев, - при школе-колледже предусмотрено получение среднего образования с определенным циклом профессионально- политехнической подготовки.

Тем же, кто не собирается поступать в институт, конечно, надо приобрести какую-то рабочую квалификацию. Для этого есть сеть учебных комбинатов, ПТУ и другие учебные заведения. Впрочем, и при среднеобразовательной школе-колледже предусматривается приобретение рабочих квалификаций сельскохозяйственного профиля. Над этим сейчас здесь работают.»

Дефолт 1998 года потряс Россию основательно. Это была финансовая революция, начатая в России, и распростившаяся далеко за ее пределы. Наши ставропольские газеты не рискнули раскрывать ее сущность и причины. Поэтому я свое видение этой революции опубликовал в газете «Сельская жизнь». Вот ее содержание.

«Почему уволили Кириенко и что такое ГКО

Кабинет министров Сергея Кириенко для нас, непосвященных, пал практически неожиданно. Казалось бы, что за время пребывания в должности молодой премьер понравился многим своей прямотой, откровенностью и, я бы не побоялся сказать, профессионализмом. Правительству молодых реформаторов удалось развязать узел на клубке ГКО. А вот разорвать этот клубок-то и не дали. Почему? В чем здесь проблема?

ГКО - это пирамида, точно такая же, как и МММ, и ей подобные пирамиды, но предназначенная для ограбления бедных и обогащения богатых. Но пирамида эта основана не мошенниками типа Мавроди, а возведена в ранг государственной политики. Были выпущены государственные краткосрочные облигации (ГКО) с высочайшей доходностью, то есть по ним выплачивались проценты во много-много раз выше, чем в обычных банковских вкладах. Я тоже не прочь бы заиметь эти вот ГКО. Но, увы... Они «распределялись» так, что нам, смертным, их не досталось. Кто же стал их собственниками? Наверное, все те же, чьи лица постоянно мелькают на экранах телевизоров.

Владельцы ГКО - экономическая и политическая «элита» реформаторского строя, включая и «элитные» банки, получает вот такую баснословную прибыль лишь за то, что «купила» эти ГКО. И вот сейчас настал час, когда пирамида рухнула. Но в подобные пирамиды играть до бесконечности невозможно, даже если они, эти ГКО, были под прямой гарантией государства. Выплаты только процентов по ГКО равны зарплате и пенсиям всего российского народа! Вдумайтесь в эту цифру.

Всем нам сейчас понятно стало со слов самого Кириенко, что дальше никакой бюджет не выдержит давления этой пирамиды - ГКО. Перед правительством молодых реформаторов и встал вопрос, продолжать выплачивать проценты по ГКО или платить зарплату и пенсии? Чему отдать предпочтение? Кириенко признал, что и то, и то - долг государства. Вот только разница в том, что зарплата и пенсии - это долг государства перед всем своим народом, а долг по ГКО - долг перед отнюдь не голодающими и обездоленными. И вот у молодого премьера хватило смелости заявить о необходимости заморозить выплату дивидендов по ГКО. То есть, образно говоря, решил он стать слугой народа, а не тех, кто привел его к власти. Вот потому-то его так срочно и убрали с дороги. Чубайс и иже с ним все делали для НИХ, обирая народ и доводя его до нищеты и бесправия. И все это делалось под непосредственным руководством Черномырдина. Так что можно утверждать, что ГКО – это детище самого Черномырдина. И вдруг какой-то Кириенко задумал... Не сметь!

Так что благодаря Кириенко мы теперь знаем, что наши зарплата и пенсии уплыли к владельцам ГКО. Как же быть дальше? Как поступит Виктор Степанович со своим детищем - ГКО? Ведь существо этой пирамиды замолчать уже невозможно.

Но это лишь одна сторона рассматриваемой проблемы. Финансы - финансами, а власть - властью. Если президент посчитал, что его ставленник Кириенко не оправдал доверия и не справился со своими обязанностями (а я считаю наоборот - справился, именно он разобрал «завалы», так искусно построенные Черномырдиным), то почему правительство должен возглавить вновь тот, кто помог президенту разорить государство, сделать его настоящим банкротом? Когда президент изгнал из правительства Черномырдина-конкурента, Ельцин сам, по всей видимости, собирался продолжить свое президентство и в следующем столетии. Сейчас же он понял, что ни Запад, ни наши олигархи на него ставку уже не сделают. Другое время. Надо не рушить, а созидать. Он привел их к власти, и теперь он им уже не нужен.

Ельцин как человек не может не задуматься, а что же будет, когда закончится его президентская власть? Ведь знает, как поступили с бывшими президентами Кореи за провинности совсем «мелочные» в сравнении с его «деяниями». Знает и то, что карьера его друга Билла Клинтона висит на волоске лишь за любовную интригу.

Все это, по-видимому, и убедило Ельцина, что приход к власти любого конкурента, все равно кого - Лебедя, Зюганова или Явлинского, для него - это неминуемая расплата за все противозаконное, что он сделал. Его спаситель - Черномырдин, «кровный» брат его по расстрелу парламента, по невинной крови чеченского народа. Так что именно он, Черномырдин, - его опора и спаситель от расплаты за многое-многое, о чем мы и сами знаем, так как все это происходило на наших глазах.

Обиженный увольнением, Черномырдин вдруг без колебаний вновь решил вернуться к власти. Почему? Он понимает, что и сам не без греха. Ельцин назвал его своим преемником на посту президента. И если Черномырдину при поддержке Ельцина удастся стать следующим президентом, то никакой кары за прошлое не будет. Но следующие президентские выборы могут пройти и по другому сценарию. Поживем - увидим.»

Оказавшись у власти и хорошенько разобравшись с государственными делами, Кириенко изрек: «Жить надо по средствам».

Жить по средствам... А если этих средств не хватает, например, для содержания высших учебных заведений? Сократить их число? По достоверным слухам во властных структурах рассматривался этот вариант. Но все же решено сократить не число вузов, а число педагогов, одновременно значительно увеличив их учебную загрузку.

Стали составлять списки на увольнение из академии в связи с сокращением штатов.

В первом списке оказались пенсионеры, не имеющие ученых степеней и званий. Большинство из них были педагоги, как говорят – от Бога. Среди них любимица студентов и истинный педагог Лилия Петровна Дубровина, корифей по правилам дорожного движения Виктор Константинович Шанин и многие-многие другие.

Во втором списке оказались кандидаты наук и доценты, достигшие пенсионного возраста. В этот список попал и я. Докторов наук и профессоров решили не сокращать.

У Виктора Яковлевича Никитина, ректора института рука не дрогнула – соответствующий приказ на увольнение его же сослуживцев по сокращению штатов подписал. При этом ни до подписания приказа на увольнение, ни после не встретился персонально ни с кем из уволенных, в том числе и со мной.

Профессор Верховский, председатель методической комиссии Министерства высшего образования, в журнале «Вестник высшей школы» в одной из своих статей отметил, что в вузах по призванию работает лишь 15 процентов преподавателей. В переводе на простой язык это означило, что из каждых семи преподавателей надо оставить в вузе лишь одного, а остальных шесть надо попросить, чтобы они нашли работу по призванию где-то в другом месте.

Из психологии известно, что нет людей без призвания, а есть люди, которые не смогли выявить свое истинное призвание, или не устроились на работу по своему призванию.

В этой связи мне вспоминается интересное интервью корреспондента журнала «Америка» с ректором одного из вузов США. Корреспондент спросил:

- Какая основная особенность вашего вуза?

- Мы предпочитаем не принимать на работу ученых.

- Как это?

- Мы установили, что ученые чаще всего - плохие педагоги. А мы ведь куем в первую очередь кадры.

К сожалению, в наших вузах оценка профессорско-преподавательского состава ведется по степени их «остепененности». В… процентах. И чем этот процент выше, тем выше котируется и вуз. Да и на пенсию, по достижению пенсионного возраста или по сокращению штатов, в первую очередь отправляют преподавателей «неостепененных» и «полуостепененных», хотя многие из них работали в вузе именно по призванию, и приносили студентам пользу в виде знаний куда большую, чем многие «сверхостепененные».

Сейчас я, как говорят, на заслуженном отдыхе. Нет ли у меня волнений, что там, на кафедре «Сельскохозяйственные машины» Ставропольского агроуниверситета, где проработал более тридцати лет, уже не то, что было при мне? Пожалуй – нет. Состав преподавателей кафедры подновился, но сделанный мной задел будет служить еще долго. По каждой изучаемой машине я разработал методические пособия, которыми и сейчас пользуются и преподаватели при подготовке к занятиям, и студенты на занятиях в процессе изучения самих машин. Так что я со спокойной совестью ушел на пенсию – на кафедре я остался опосредованно, в виде методических пособий и других моих разработок.

Несмотря на преклонный возраст, не сижу, сложа руки. Активная жизнь – продолжается. Я из тех, кто не может не созидать. Многочисленные публикации в газетах на самые различные темы продолжают оставаться оплатой моего долга. Долг.… Это именно то, что считал раньше и считаю сейчас главной целью и главным ориентиром моей жизни. Ряд моих коллег не однажды мне открыто говорили: «Зачем тебе все это надо?». Зачем? Чтобы выполнить свой долг, живя в этой жизни на планете Земля, отдавая себя Родине, которую называем Россией, осуществляя деятельность в самых различных сферах, любить страну, в которой живу, любить ее людей. Наконец – быть хорошим семьянином, любить жену, детей, внуков, отдавать им всего себя, ничего не требуя взамен, быть полезным и делать для них как можно больше добра. Да что там больше… Надобно отдать все, на что я способен еще, без остатка. В этом мое предназначение. Так предначертал Бог. Служил раньше Богу, будучи не по своей воле безбожником, служу и сейчас Ему, приняв Православную веру. Буду служить Ему до конца дней своих. А это значит, что служил всегда людям, делал им добро, только добро, буду поступать так и дальше.

Сравниваю себя с коллегами по работе и ощущаю удовлетворение от своей многогранной деятельности, не плетусь в «хвосте», а иду в передних рядах вузовских работников. Мне не стыдно за прожитую жизнь! Я «счастлив»! Знаете, почему у многих появляется чувство неудовлетворенности? Они перестают удивляться! Почему дети счастливы? Да потому, что они постоянно удивляются всему тому новому, что открывается перед ними ежедневно, ежечасно. Вот и я постоянно удивляюсь всему тому, что происходит вокруг меня. Даже самое неприятное удивление меня не расстраивает, так как я, чаще всего, не смогу напрямую повлиять на его исход.

Вот как оценена моя многолетняя научная деятельность и помощь производству в книге В.И.Трухачева «Посев и всходы», изданной в 2000 году к 70-летию Ставропольской государственной сельскохозяйственной академии.

«Коллектив кафедры по праву гордился также результатами исследований редкого знатока сельскохозяйственной техники доцента Н. В. Бугайченко. Его деятельность в области совершенствования конструкции культиваторов и плугов, а также повышения эффективности использования зерноуборочных машин широко известна не только у нас в стране, но и за рубежом. Например, его «Справочник пахаря» пользовался большой популярностью в Болгарии. Немалая доля труда Николая Владимировича есть и в создании широко известного серийного культиватора КПЭ-3,8. Он также сконструировал оптиметр, позволяющий быстро определять оптимальный режим работы зерноуборочного комбайна, разработал методику прямого контроля потерь зерна уборочными машинами. В начале восьмидесятых годов совместно со старшим научным сотрудником опытного поля В. А. Молотковым Н. В. Бугайченко в содружестве со специалистами завода «Алтайсельмаш» разрабатывал мероприятия, обеспечивающие Всесоюзному объединению «Почвомаш» планирование оптимального производства запчастей к плугам ПЛП - 6-35 и плугам-лущильникам ППЛ - 10-25.»

«Вот это редкое сочетание горения души с методическим совершенством и позволяло ему увлечь студентов в самостоятельный поиск ответов на изучаемые вопросы.

И не только студентов. Редкие краевые и районные совещания и семинары по проведению уборочных работ или пахоте обходились без его самого активного участия. Со своими рекомендациями по эффективному использованию сельскохозяйственной техники он часто выступал по радио и телевидению. В журнале «Сельское хозяйство России» вел созданную по его инициативе рубрику «Из рассказов бывалого бригадира Евсея Добродеева». Под его руководством сборная команда РСФСР по пахоте неоднократно побеждала во Всесоюзных соревнованиях механизаторов-пахарей. На протяжении многих лет он, будучи членом краевой общественной лаборатории, по-отечески заботился об ученических бригадах, в качестве главного судьи ежегодно участвовал в краевом конкурсе юных пахарей. Словом, это был Учитель с большой буквы. Учитель механизаторов.»

После моего ухода на пенсию мой родной институт, который числился уже академией, на глазах стал преображаться. Я заметил сначала изменения внешние. Оба входа в главный корпус и вход в корпус факультета механизации сельского хозяйства ударными темпами были «одеты» в мрамор. Со стороны Зоотехнического переулка новенькие люстры осветили только что посаженные молоденькие деревца на залуженной землице, прилегающей к главному корпусу. Со стороны улицы Мира вместо асфальтовых тротуаров с постоянными рытвинами и выбоинами появилось плиточное покрытие с оригинальным ограждением. Академия с неимоверными темпами стала преображаться, и вместо прежнего внешнего захолустья стала принимать современный городской вид. Внешне казалось, что все это преображение шло «по щучьему велению...».

Объяснение этому феномену оказалось самое простое – у академии появился настоящий «хозяин» - новый ректор, действительный член Академии аграрного образования, доктор сельскохозяйственных наук, профессор Владимир Иванович Трухачев.

Хотя я и пенсионер, но в академии бываю частенько. На моих глазах преобразилось и внутреннее убранство учебных корпусов. Компьютеризация стала неотъемлемой частью учебного процесса на всех факультетах.

После прежнего застоя, Трухачев собрал нас, ветеранов ВОВ в День Победы 1999 года за праздничным столом. Это было наше первое близкое знакомство с новым ректором. Владимир Иванович рассказал нам, что ему удалось сделать за этот неполный год своего ректорства. Такого мы еще не видывали, чтобы ректор отчитывался перед нами, докладывал о результатах проделанной работы, благодарило нас за то, что это мы спасли мир от коричневой чумы и обеспечили нынешнюю мирную жизнь.

Повидал я не одного ректора, но такого деятельного и ответственного увидел впервые. Поэтому не удержался, чтобы не высказать тост за здоровье и дальнейший плодотворный труд Владимира Ивановича.

На этом же «застолье» Трухачев объявил, что он принял решение создать при академии Совет Ветеранов, и для начального его обустройства выделил соответствующую сумму денег.

И такие встречи Владимира Ивановича с нами стали традицией. В каждую новую годовщину Дня Победы из уст Владимира Ивановича мы узнавали, что сделано за прошедший год и какие планы намечены на будущее. Своевременно сообщил нам, что академия стала уже университетом.

Ежегодные митинги коллектива академии в День Победы стали проходить впечатляюще торжественно, ни тени прежней «отбываловки». И на этом митинге каждый из нас, ветеранов ВОВ, воистину чувствовал неподдельную благодарность нам за наши ратные подвиги в прошедшей бойне за свободу нашей социалистической Родины.

Особенно впечатляющей была встреча Дня Победы в 20003 году. После митинга Владимир Иванович лично сам повел нас в музей университета. Зрелище - необыкновенно красочное. Вся история нашего вуза предстала перед нашими глазами. Даже для меня, старожила, многое оказалось новым, высвечено все самое главное в становлении и развитии нашего вуза.

Повел нас Владимир Иванович в только что отстроенный Зал Заседаний. Зрелище – неописуемое. Включили кондиционер - и сразу же повеяло в воздухе свежим прохладным ветерком. В свое время я в этой, так называемой сто первой аудитории, много лет читал лекции и летом задыхался от жары.

В дни празднования 70-тилетия нашего вуза в торжественной обстановке на заседании Ученого Совета академии достойным старожилам вручали «конверты». Назвали и мою фамилию. Я, как и обычно, быстрым шагом и не глядя под ноги, пошел вперед и споткнулся, задев лежавший на полу кабель аудиотехники. Но упасть мне де дал Владимир Иванович – я оказался в его руках.

После заседания Совета Владимир Иванович повел первую группу желающих ознакомиться с учебными аудиториями академии. В эту группу вошли Председатель краевой думы Александр Акимович Шиянов, много лет возглавлявший крайсельхозтехнику Михаил Николаевич Варшавский, депутат краевой думы, председатель краевой организации Аграрной партии России Виктор Александрович Пономаренко и ряд других известных деятелей нашего края. Пономаренко обнял меня и потянул за собой. Так что и я оказался в этой «элитной» группе. Во всех экскурсантов вызвали неподдельный интерес компьютерные классы, которые были детищем нового ректора. Их и я увидел впервые.

Не знаю какими судьбами, но наш Совет Ветеранов возглавил полковник в запасе Виктор Александрович Казаченков. Человек он удивительный. Наш Совет Ветеранов оказался одним из лучших в городе.

Большой популярностью пользовался организованный при Совете Ветеранов стол заказов продовольствия, которым ведал Виктор Петрович Жуков. Постоянно ему помогал заместитель Казаченкова Нестор Макаревич Шахзадов. Стол Заказов обслуживал не только нас, ветеранов войны, но и всех ветеранов труда – неработающих и работающих пенсионеров нашего вуза.

На одном из отчетно-выборных собраний нашего Совета Ветеранов я, выступая в прениях по отчетному докладу, отметил:

- Нам повезло, что возглавляет нашу организацию столь активный, деятельный и беззаветно служащий нам, ветеранам, Виктор Александрович. Я предлагаю избрать его вновь председателем Совета и пролонгировать это наше решение на многие-многие годы вперед.

Очень интересно проходило наше «застолье» в честь Дня Победы в 20003 году. Так уж повелось, что на каждой такой встрече участник ВОВ Павел Белозеров постоянно читал свои новые стихи на актуальные для нас темы. И тоже так уж тоже повелось, что первый тост должен произносить я. Но к концу этой нашей встречи у меня возникла идея поднять рюмку за нашего Виктора Александровича. Каждый год он бы на нашем «застолье» не только нашим непосредственным начальником, не только ведущим нашу встречу, но и прекраснейшим томадой. Не влюбиться в него невозможно. Говорит – что голуб воркует, читает стихи - незабвенно, поет – заслушаешься... Всю встречу нашу он у нас на глазах, все мы считали, что он самый достойный и любимый, но произнести тост за него... забывали. Слово для тоста он, как ведущий, вновь представил мне.

Предложил я тост за него с целым набором лестных эпитетов, пожелал всего самого лучшего, назвал его «виновником» нашей торжественной встречи и на полуслове осекся... Так уж получилось, что он и Трухачев сидят радом обособленно. Но ведь на самом деле главным «виновником» то был все-таки Трухачев. Поэтому я в своем тосте сделал акцент и на ректора, заявив, чтобы он ректорствовал еще сто лет. Потом сделал небольшую паузу и добавил, что сто лет – это многовато, и заключил:

- Да пусть Владимир Иванович ректорствует всего лишь девяносто девять лет!

В ответ на мой тост послышался одобрительный шумок.

Говоря такой тост, я вовсе не лукавил. Своими делами он этого заслужил. Но не только делами. В его руках я ни разу не видел какой-нибудь бумажки. Слушая его выступление, может создаться впечатление, что он литературно отточенный текст заблаговременно выучил наизусть. Но такое впечатление на самом деле ошибочное. Владимир Иванович владеет литературной речью профессионально, и не «литературно» он то и говорить вряд ли смог бы.

Годы идут, а душа моя не перестает болеть за качество подготовки ученых агрономов. Я ранее отмечал, что следовало бы готовить не просто ученого агронома, а агроинженера. Решил по этому поводу встретиться с деканом агрономического факультета, профессором Войсковым.

Александр Иванович встретил меня как старого знакомого. Действительно, впервые мы с ним встретились три десятка лет назад. В то время он был агрономом 2-го отделения нашего учхоза, а я на этом отделении с двумя группами студентов 1-го курса факультета механизации был на так называемой ознакомительной практике. Но эта практика затянулась на два месяца. Все это время я жил в общежитии вместе со студентами, и выполнял обязанности бригадира. По вечерам ходил на наряд, где для своей студенческой бригады получал разнарядку работ на следующий день.

Присмотрелся я к молодому агроному. Деловит, грамотный, хорошо освоил свои агрономические обязанности. Всегда старается «заглянуть» подальше вперед. Почувствовал я, что одежка агронома отделения ему уже тесновата. В крайкоме партии предложил его кандидатуру на должность главного агронома одного из хозяйств края. И Александр Иванович зашагал по должностной лестнице... Рад, что в оценке его способностей я не ошибся.

Познакомил меня Александр Иванович с владениями своими. Все кафедры факультета размещены компактно. Это заслуга нового ректора, который применил так называемую модульную систему размещения факультетов.

Выкладывает на стол только за последние несколько лет изданные учеными факультета книги, методические пособия, брошюры. Еле уместились на столе. Чувствуется, что работа проведена основательная. Делится планами на будущее.

Стал показывать кафедры, учебные лаборатории, аудитории. Если я скажу, что удивился, то это всеровно, что ничего не сказать. Произошел даже один казус. Заходим в одну из аудиторий, и он говорит:

- Вот здесь у вас посредине стояли столы.

А я не пойму, о чем он говорит. Какие столы? Оказывается, мы зашли в одну из аудиторий, где раньше располагалась кафедра сельхозмашин, и в которой я вел занятия три десятка лет. Все аудитории, принадлежавшие ранее кафедре сельхозмашин, стали неузнаваемые. Вестибюль, который ранее был напичкан сельхозмашинами, сейчас совершенно пустой. На мое замечание о пустующей площади он ответил:

-Здесь у нас проходят дискотеки, спортивные соревнования, художественная самодеятельность, встречи с родителями наших студентов и еще ряд других мероприятий. Это наш культурный центр. Потому то наш факультет первенствует по многим-многим показателям, и показывает витраж, заставленный всевозможными кубками.

Зашли в его кабинет, и я заговорил о цели прихода к нему.

- Агроинженер? Такой специальности нет.

- Но ведь за рубежом есть, - подчеркиваю я.

- У нас это несбыточная мечта.

- Но ведь надо повышать уровень подготовленности ученых агрономов в области механизации сельского хозяйства.

- Согласен. Но как? Учебные планы относительно дисциплин и часов строго регламентированы.

- Необходимо соответствующим образом подкорректировать программы ряда дисциплин, - предлагаю я. – В этом я мог бы оказать существенную помощь.

- Сейчас университет готовится к переаттестации. Так что к этому вопросу вернемся после переаттестации. Я не только с удовольствием, но и с надеждой принимаю Ваше предложение помочь нам.

На том и порешили...